Содержание

| Коминформ | Хозрасчет как один из действенных способов уничтожения Советского Союза |

Экономисты разных стран и народов, относящиеся к самым разным экономическим школам, постоянно обсуждают проблемы хозрасчета. Именно проблемы, а не сам принцип хозяйственного расчета. Идут споры о том, каков уровень рентабельности должен быть у предприятия. Обсуждают систему налогообложения и социальных выплат. Сотрясают воздух визгами о налоге на добавленную стоимость и природной ренте, но никто из буржуазных экономистов не хочет детально разобраться, что такое хозрасчет, каковы его особенности при социализме и капитализме и каковы масштабы его применения.

В РФ с конца 80-х годов и до последнего времени превалируют монетарная система экономики. Это происходит во всех сферах жизни, включая науку и культуру, монетизацию социальных льгот. Т.е. хозрасчет, доведенный до абсурда — все виды деятельности должны приносить прибыль. Если та или иная сфера деятельности прибыли не приносит, значит, она не нужна и должна умереть.

Хозрасчет при капитализме и социализме

При капиталистическом способе производства хозрасчет — необходимое условие для функционирования любого рода деятельности. Только соотнеся затраты и налоговые выплаты с прибылью, полученной данным предприятием, и получив положительное сальдо между прибылью и затратами предприятие может успешно функционировать. Отсюда экономия на сырье и материалах, разрыв между оплатой труда и трудозатратами, различные способы уклонения от налогообложения. Неслучайно в США фискальный аппарат Министерства финансов по своей технической оснащенности и уровню кадровой подготовки значительно превышает АНБ, ЦРУ и ФБР вместе взятые. И немудрено, капиталистический способ производства есть узаконенное воровство, и буржуазное государство строго следит, чтобы размеры этого воровства не превышали допустимых пределов.

Другое дело — социализм. При социалистическом производстве хозрасчет на отдельно взятом предприятии не только бесполезен, но еще и крайне вреден. В своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» И.В. Сталин говорил, что в социалистическом производстве, в социалистической системе хозяйствования прибыль и рентабельность отдельно взятого предприятия являются показателями косвенными и не должны рассматриваться вообще. Прибыль и рентабельность, говорил И.В. Сталин, должны рассматриваться в масштабе единого народно-хозяйственного комплекса за период 5-10 лет.

Предвижу возмущенные вопли «экономистов» всех мастей: «как можно вести деятельность вне системы хозрасчета, ведь предприятие разорится?» Да. В системе капиталистического производства такое предприятие, безусловно, разорится. Но социалистическое производство предусматривает в первую очередь создание единого народно-хозяйственного комплекса. Народно-хозяйственный комплекс страны имеет над собой единый планирующий орган. По заданиям этого органа, рассчитанным на достаточно длительный период (5 лет) на единый результат работают все предприятия той или иной отрасли экономики.

Неслучайно, даже транснациональные корпорации, действующие в сегодняшнем мире, строят свою деятельность внутри корпорации на принципах социалистического производства. Внутри ТНК отсутствуют конкуренция между структурами этой корпорации, отсутствуют подсчеты прибыльности и рентабельности отдельно взятой структуры. Правление корпорации выступает в роли планирующего органа, определяющего количество и номенклатуру производимой продукции, в зависимости от конъюнктуры рынка.

Именно такой корпорацией становится социалистическое государство, в котором экономика представляет собой единый народно-хозяйственный комплекс. Если же социалистическое государство этот принцип забывает, то оно очень скоро перестает быть социалистическим, а то и вообще государством, как это случилось с СССР.

Хозрасчет в СССР

Со времен введения НЭПа и начала восстановления и развития экономики страны советская экономическая школа под влиянием Крестинского и Красина начала внедрять в экономику хозрасчет. Для руководства экономикой был организован ВСНХ. Была создана целая сеть трестов, которые работали по принципу хозрасчета. Сразу же проявилась вся вредность хозрасчета для социалистической экономики. Массовые растраты, взятки, приписки заполонили структуры экономики. Хозрасчет стал тормозом на пути экономического развития СССР. Понадобилось вмешательство в это дело Сталина, упразднившего ВСНХ и тресты, создавшего наркоматы по отраслям экономики. Но самое главное, И.В. Сталин выполнил указание В.И. Ленина и превратил Госплан из консультативного органа в законодательный.

Именно Госплан с 1925 года начал определять направление развития экономики и выдавать плановые задания для структурных подразделений различных отраслей (наркоматов).

Экономика СССР сталинского периода практически полностью убрала хозрасчет из применения, дошло до того, что предприятия группы А (производства средств производства) и значительная часть предприятий группы Б (производство предметов потребления) не имели своих расчетных счетов. Зарплату на этих предприятиях главные бухгалтера получали не по чекам, снимая ее с расчетного счета, а по накладным. Хозрасчет применялся пока еще только в сельском хозяйстве, где колхозникам после выполнения плановых заданий по поставкам государству и расчетам за услуги МТС выдавалась на руки оставшаяся часть произведенного продукта, которую колхозники могли реализовать по своему усмотрению. На хозрасчете находилась так же система промкооперации.

Предприятия промкооперации платили только одни налог — налог с оборота. При этом 3/4 страны обувалось, одевалось и снабжалось мебелью предприятиями промкооперации.

Досужие сторонники хозрасчета не хотят понять, что при социалистическом производстве финансовые вложения со стороны необходимы только на первоначальном этапе, что достаточно развить систему производства средств производства (построить те самые предприятия, которые будут производить необходимую технику). Далее происходит пополнение общественных фондов потребления, в которые поступает весь продукт, произведенный единым народно-хозяйственным комплексом, и перераспределение этого продукта в определенные Госпланом сектора экономики и личное потребление граждан, что позволяют резко снизить значение денег, являющихся основным двигателем экономики при капиталистическом способе производства.

Именно социалистическое производство позволило СССР получать ежегодно от 20 до 30% прироста совокупного общественного продукта (СОП), тем самым, постоянно увеличивая общественные фонды потребления.

Ведь главной целью социалистического производства является — максимальное удовлетворение постоянно растущих потребностей людей на базе высшей техники. В отличие от капиталистического, главной целью которого является получение максимально возможной прибыли. Благодаря социалистическому производству наша страна одержала победу в Великой Отечественной войне. После войны были сделаны дальнейшие шаги по развитию социалистического производства. Была отменена сдельная оплата труда, была введена оплата повременно-премиальная согласно ЕТКС (единый тарифно-квалификационный справочник). Цена на любое изделие формировалась без учета промежуточных затрат, а постоянным (ежегодным) снижением цен уравновешивали стоимость изделия с покупательной способностью населения.

В 1950 году после вывода рубля из конвертации, была сформирована дуалистическая система цен: одна цена для внутреннего рынка, другая, в которой учитывались все произведенные затраты, для рынка внешнего. При монополии внешней торговли, так же являющейся одной из составляющих социалистического производства. Разность цен, основанных на золотом эквиваленте инвалютного рубля, позволяло СССР как единой народно-хозяйственной корпорации, получать значительный приток продукта в общественные фонды потребления.

Хозрасчет, как средство ломки единого народно-хозяйственного комплекса

После смерти И.В. Сталина началась постепенная ликвидация единого народно-хозяйственного комплекса. Начало этому положил Хрущев. Ликвидировав систему МТС и передав технику колхозам, он с одной стороны — возродил в скрытой форме частную собственность на средства производства, с другой стороны — вывел сельскохозяйственную отрасль экономики из единого народно-хозяйственного комплекса. Хрущев сделал то, от чего предостерегал Сталин в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Результаты не замедлили сказаться, впервые наша страна вынуждена была перейти к закупкам продовольствия за рубежом, а население страны испытало на себе новый ввод карточной системы.

Следующим шагом по уничтожению единого народно-хозяйственного комплекса стала реформа 1965 года, разработанная А.Н. Косыгиным. Эта реформа ввела хозрасчет не только для отдельных предприятий, но и в подразделениях внутри предприятий. Это породило эгоистические тенденции в промышленности, открыло дорогу всем тем «прелестям», о которых говорилось ранее. Приписки и взятки, корректировки планов, превратились в повсеместное явление. Госплан из органа, определяющего направление развития экономики, превратился бюрократическую контору, планирующую от достигнутого. Развитие экономики стало экстенсивным, наступил период застоя.

Подавление коммунистических тенденций в нашей экономике, вызванные реформами Косыгина и Хрущева, ликвидировало социализм на деле. Восстановление капитализма в нашей стране стало только вопросом времени.

Подписание Хельсинских договоренностей фактически подавило идеологическую борьбу коммунистов против капитализма в угоду, так называемому, «мирному сосуществованию». Новая конституция СССР фактически ликвидировала диктатуру пролетариата, поставив все структуры государства под контроль партии, по сути уже переставшей быть коммунистической. Более того, руководство КПСС, начиная с Андропова, стала на путь антикоммунизма.

Ю.В. Андропов — крестный отец горбачевщины и предательства

Стоит ли удивляться, тем метаморфозам, которые произошли в КГБ после всех этих событий. Структура, призванная охранять Советское государство от врагов, стала гнездом, в котором и начали зарождаться те самые явления и люди, которые в дальнейшем приняли самое активное участие в убийстве СССР.

Л.И. Брежнев, очевидно, подозревая негативность хрущевско-косыгинских реформ, не давал им ходу выше низовых структур, но эту роль охотно принял на себя Андропов. Еще будучи председателем КГБ, Андропов начал пригревать под своим крылом врагов Советской власти, таких как Ракитов, ставший впоследствии одним из главных советников Андропова. Именно с их подачи зародилось в КГБ и в Андропове химера о вхождении СССР в Европу. Для этого надо было «всего-навсего» перестроить экономику СССР на капиталистический лад и, отбросив среднеазиатские и кавказские республики, войти в ЕС. Андропова уверил Ракитов, что в этом случае СССР займет лидирующее положение в ЕС. Став после смерти Л.И. Брежнева генсеком и председателем президиума Верховного Совета СССР, Андропов начал активно претворять эти планы в жизнь. Догадайтесь с чего он начал? Правильно с перевода 30 министерств на полный хозрасчет. Он повторил порочную практику 20-х годов. Понимал ли он, что делает? Думаю, что понимал вполне. Перерождение верхушки властных структур СССР к этому моменту зашло уже очень далеко, а все телодвижения по «наведению порядка» и «укреплению дисциплины» были не более чем ширмой для прикрытия действий по уничтожению социалистического государства.

В 80-е годы стали навязывать хозрасчёт уже не предприятий, а даже отдельных бригад.

Естественно, никакое «наведение порядка» и «укрепление дисциплины» Андропову было не надо. Вся эта трескотня была запущена для того, чтобы с одной стороны скрыть от глаз народа свои преступные действия по ликвидации социалистического планового производства, а с другой стороны заработать себе статус «непримиримого борца» против врагов социализма в СССР.

Не случайно протеже Андропова, М.С. Горбачев, и начал свою деятельность в экономике уже с открытого внедрения капиталистического способа производства. Помните кооперативный бум, постигший нашу страну в 1985-1986 году? Это преступное разбалансирование экономики, производилось под крики о хозрасчете, о необходимости внедрения рыночных отношений. Что произошло потом, все хорошо знают, Советского союза не стало.

Заключение

Мы с Вами видим, что хозрасчет для каждого отдельно взятого предприятия типичен только при капиталистическом способе производства и полезен только владельцам предприятия. Для нашей Родины (СССР), для социалистического производства хозрасчет отдельно взятого предприятия губителен. Именно поэтому буржуазные экономисты всех мастей втягивают коммунистов в споры о прибыльности предприятий, всячески вуалируя гибельность хозрасчета для единого народно-хозяйственного комплекса. К сожалению, коммунисты СССР не стали спорить о хозрасчете, приняли его как данность, а споры шли только о том, какую форму хозрасчета применить.

Внедрению хозрасчета очень радовались директора советских предприятий, т.к. у них появилась возможность регулировать финансовые потоки, естественно, с большой пользой лишь для себя любимых. Профсоюзным комитетам предприятия регулирование директором финансовых потоков поначалу было так же выгодно, потому что они становились участниками дележки денежного пирога.

Поэтому, мы — коммунисты должны глубоко понимать отрицательное значение хозрасчета при социализме. Понимание необходимо для того, чтобы внятно, убедительно разъяснять губительность хозрасчета, прежде всего, мятущейся между демократией и севрюгой под хреном, интеллигенции, журналистам, менеджерам и, естественно, современным, основательно обманутым и уже неоднократно ограбленным пролетариям.

 

Марк Сорокин

 

Сентябрь 2014


communist-ml.ru

Глава 18. Музы в гуЛаге

В ГУЛаге все перевоспитывались под влиянием друг друга, но ни один человек не был перевоспитан от средств Культурно-Воспитательной Части (КВЧ).Прошло время лозунгов, лагерных газет и профтехкурсов. Сотрудникам КВЧ оставалось раздавать письма и организовывать самодеятельность. Я в лагере тоже выступал в концертах. Существовали в ГУЛаге и особые театральные труппы из зэков, освобождённых от общих работ — настоящие крепостные театры. Попасть в такой театр мне так и не удалось. Своё участие в самодеятельности я вспоминаю как унижение.

Глава 19. Зэки как нация

Этот этнографический очерк доказывает, что зэки Архипелага составляют отдельную нацию и являются иным биологическим типом по сравнению с Homo sapiens. В главе подробно рассматриваются быт и жаргон зэков.

Глава 20. Псовая служба

Меньше всего мы знаем о сменявших друг друга начальниках ГУЛага — этих царях Архипелага, но их общие черты можно проследить без труда. Спесь, тупость и самодурство — в этом лагерщики сравнялись с худшими из крепостников 18 и 19 века. Всем лагерным начальникам свойственно ощущение вотчины — так они воспринимают лагерь. Самая универсальная их черта — жадность, стяжательство. Не было узды ни реальной, ни нравственной, которая сдерживала бы похоть, злость и жестокость. Если в тюремном и лагерном надзирателе ещё можно было встретить человека, то в офицере — почти невозможно. Ещё больше сгущался произвол в офицерах вохры (военизированной охраны). У этих молоденьких лейтенантов создалось ощущение власти над бытием. Некоторые из них переносили жестокость на своих солдат. Самые властолюбивые и сильные из вохровцев старались перескочить во внутреннюю службу МВД и продвигаться уже там. Именно так возвысились многие цари Архипелага. Но настоящее комплектование и дрессировка этих войск началась одновременно с Особлагами — с конца 40-х и начала 50-х годов.

Глава 21. Прилагерный мир

Каждый остров Архипелага, как кусок тухлого мяса, поддерживает вокруг себя зловонную зону. Всё заразное просачивается из Архипелага в эту зону, а потом расходится по всей стране. Ни одна лагерная зона не существовала сама по себе, около неё всегда был посёлок вольных. Иногда из таких посёлков вырастали большие города, такие как Магадан, Норильск, Балхаш, Братск. Порой к прилагерному миру относились целые районы, как Таншаевский. Есть городки (например, Караганда), основанные до Архипелага, но потом оказались в окружении множества лагерей и превратились в одну из столиц Архипелага. В прилагерных зонах жили местные жители, вохра, лагерные офицеры с семьями, надзиратели с семьями, бывшие зэки и полурепрессированные, производственное начальство и вольняшки — разные приблудные, приехавшие на заработки, авантюристы и проходимцы. Некоторые из них уже не могут жить в другом мире и всю жизнь переезжают из одной зоны в другую. Над каждым таким посёлком велось оперативное наблюдение, были и свои стукачи.

Глава 22. Мы строим

Архипелаг был выгоден государству с политической точки зрения. А с экономической? Исправительно-трудовой кодекс 1924 года требовал самоокупаемости мест заключения. С 1929 года все исправтруд-учреждения страны были включены в народно-хозяйственный план, а с 1 января 1931 года состоялся переход всех лагерей и колоний РСФСР и Украины на полную самоокупаемость. Но самоокупаемости не было — не желали несознательные заключённые трудиться не жалея сил на благо государства. Вольные поступали также, да ещё и крепко воровали. Кроме того, заключённых надо было охранять, и государству приходилось на каждого работающего туземца Архипелага содержать хотя бы по одному надсмотрщику. А ещё — естественные и простительные недосмотры руководства. Печжелдорлаг строил дорогу на Воркуту — извилистую, как попало, а потом готовую дорогу пришлось выпрямлять. Архипелаг не только не самоокупался, но стране приходилось ещё и доплачивать, чтобы его иметь. Всё усложнялось ещё и тем, что хозрасчёт был нужен целому государству, а начальнику отдельного лагеря было на него наплевать.

studfiles.net

Хозяева ГУЛАГа. Рецедивисты в ГУЛАГе // Мануэла Путц

Мануэла Путц

При Сталине уголовников приговаривали к срокам заключения в «исправительно-трудовых лагерях». Там профессиональные преступники встречались с заключенными, выходцами из других культурных и социальных слоев. В них они находили объект для своих игр, разборок и эксцессов. Начальство и товарищи по заключению воспринимали их как иерархически организованное сообщество уголовников, так называемых «воров-в-законе». Под прикрытием тюремного фольклора и специфического кодекса чести «честные воры», их банды и уголовные группы сумели насильственно утвердить свое положение в лагерях. Они подмяли под себя официальные структуры лагерной жизни. Это открыло новые возможности для деятельности в будто бы строго регламентированном жизненном пространстве не только перед членами воровского сообщества, но и перед их товарищами по заключению и охраной лагерей.

На пути в «светлое будущее» большевикам казалось необходимым разрушить и преодолеть все дореволюционные государственные структуры. Самому существованию тюрем и мест ссылки не должно было оставаться места в провозглашенном ими идеале современного общественного строя. Ибо по логике большевиков юстиция, прибегающая к таким мерам исполнения наказаний, которые включают «лишение свободы», «подавление личности» и «оскорбление сознания», считалась «отсталой» и «буржуазной»[1]. После революции 1917 года в исполнении наказаний должны были воплощаться новые концепции. Все больший вес приобретали лозунги «воспитания» и «перековки»[2]. Уголовных преступников теперь не нужно было уже «прятать в тюрьмы»; в современных учреждениях исполнения наказаний, так называемых «исправительно-трудовых лагерях» (ИТЛ), они должны были получить возможность приобрести способности, которые бы позволили им интегрироваться в советское общество. Создав обширную систему исправительно-трудовых лагерей в начале 1930-х годов, большевики хотели создать пространство для ресоциализации преступников. В опыте коллективного труда и в использовании культурных и образовательных возможностей системы заключенные должны были «перековываться» в них в полноправных советских граждан.

В отличие от противников режима, осужденных как «контрреволюционеры», заключенные-профессиональные уголовники представлялись большевикам «социально-близкими». Они видели в них человеческий потенциал, который после успешной «перековки» может быть использован для строительства бесклассового общества. Их уголовное прошлое имело при этом лишь рудиментарное значение, поскольку в утопии государства без частной собственности для профессиональных воров все равно не должно было остаться поля деятельности. «Преступному миру приходит крах!» — гласила в начале 1930-х годов официальная пропаганда строительства Беломорско-Балтийского канала, на гигантской стройке которого впервые был использован значительный контингент профессиональных преступников[3].

До сих пор историки-исследователи уделяли лишь не очень много внимания профессиональным преступникам, заключенным в лагерях. В первую очередь повседневная жизнь лагеря в сталинском ГУЛАГе почти не рассматривалась в аспекте профессионально-уголовного контингента заключенных. Однако, если принять во внимание профессиональных преступников, то образ трудового лагеря как пространства, на котором господствует государственная власть, будет поколеблен. По-новому встанет вопрос о том, кто был «хозяевами лагеря».

Уголовный мир в лагере

«Без отчетливого понимания сущности преступного мира нельзя понять лагеря»[4], — писал Варлам Шаламов в своем рассказе «Сучья война» о значении профессиональных уголовников для жизни в лагере. Заключенные-иностранцы, которые по большей части не владели русским языком, тоже признавали значимость «блатных» для внутренней динамики лагерной жизни. Для молодой немки Хергарт Вильманнс звук словосочетания «преступный мир» во время этапа на место заключения, в Воркуту, был «чем-то таинственным, почти магическим, как будто оно открывало доступ в иной мир»[5]. Не понимая его языкового смысла, она признавала его важность для своей жизни как заключенной лагеря. Только впоследствии она узнала, что это выражение означало преступный мир, и что заключенных-уголовников называли «блатными».

Культурный код «блатного мира» был чужд не только ей, но даже большинству говоривших по-русски заключенных. Она, как и большинство заключенных, воспоминания которых доступны нам сегодня в качестве источников, только в лагере научилась понимать этот бандитский код[6]. В мемуарах мы находим различные обозначения для бандитов, «подпольных», которые однако синонимичны («урки», «уркаганы», «блатные», «блатари» и «воры»). Только когда в 1940-е годы соперничающие группировки вступили в войны между отдельными бандами, тех, кто уважал многолетние традиции уголовного мира, стали называть «ворами-в-законе», а других, отступников, «суками». Однако общим между теми и другими было то, что они отличались своим внешним видом и социальным поведением от товарищей по заключению. Эта чужеродность имеет причиной дистанцию между наблюдателями и объектами их наблюдения.

В большинстве случаев другие заключенные получали первое впечатление о бандитах по их бросающимся в глаза, покрывающим все тело татуировкам. Хотя солдаты и матросы уже несколько столетий прибегали к татуировкам как к украшению для тела, но среди профессиональных преступников сложилась знаковая система мотивов, диапазон значений которой нигде больше не был столь дифференцирован, как в системе исполнения наказаний Советского Союза[7]. Целые группы мотивов могли быть здесь сведены в единую синтагму или историю и, в виде визуализованной на теле автобиографии, сообщали сведения об истории жизни и положении своего носителя. Кроме того, татуировки служили бандитам знаками принадлежности к определенным группировкам. «Большой орел на груди, с восходящим солнцем и женщиной в когтях», — вспоминал в одном из интервью свидетеля эпохи Борис Драхенфельс, «был признаком настоящего «Блатного»»[8]. Но прежде всего эротические мотивы, вследствие своего откровенно сексуального содержания, нарушали принятые в Советском Союзе общественные нормы, но в то же время через отсылки к функции сексуальности в уголовной «подпольной» среде «обозначали строго альтернативные моральные параметры»[9].

Сексуальность служила професиональным уголовникам, помимо получения удовольствия и сексуального удовлетворения, как средство достижения власти, чтобы утвердить и легитимизировать положение отдельного человека. Вожди банд, так называемые «авторитеты», содержали чаще всего целую стаю воров низшего ранга или же заключенных-неуголовников, «фраеров», которые, помимо других «услуг» должны были служить им также и в сексуальном отношении.

Один бывший заключенный вспоминал, что бандиты отбирали себе молодых заключенных, которые, «одетые «девочками», получали девичьи имена» и за дополнительную порцию еды должны были повиноваться своему покровителю[10]. Сексуальное насилие в форме (коллективных) изнасилований применялось профессиональными преступниками там, где нужно было обозначить потерю чести[11]. Значение сексуальности как структурирующего элемента в воровском сообществе отражалось также в татуировках женщин-преступниц. Хергарт Вильманнс, к своему изумлению, обнаружила на руках своих соузниц змей, ангелов и ругательства, а на бедрах – мужские имена, которые обозначали их бывших поклонников[12]. Семен Бадаш тоже был под сильным впечатлением татуировок-надписей. Было написано: «Умру за горячую …» и «под фраером не умру»[13].

Даже социалистические лозунги и религиозные мотивы лишались здесь их общезначимого языкового значения и изменялись и перетолковывались, смотря по конкретному контексту. Так, портет Ленина с распространенным в Советском Союзе лозунгом «Вождь Октябрьской Революции» давал аббревиатуру ВОР, чем объяснялась популярность этого мотива среди уголовников[14]. Герберт Киллиан в своих мемуарах вспоминает, как убийца 14 человек был осужден на 250 лет тюрьмы и, надеясь, что охранники не смогут его застрелить, «в качестве простой меры предосторожности сделал татуированный портет Сталина у себя на груди, а на спине – портет Ленина»[15]. Даже ношение креста было не выражением религиозности, а «опознавательным знаком ордена [т.е. воровского сообщества «воров-в-законе»], вроде татуировки», как выразился об употреблении символов Варлам Шаламов в своем рассказе «На представку»[16].

Собственный язык

Язык группировок профессиональных уголовников перенимали заключенные неуголовного происхождения, передавался в лагере по традиции и таким образом стал предметом многочисленных лингвистических исследований[17]. Известный под названием «фени» (или «блатной фени» или «блатного языка») жаргон профессиональных преступников представлял собой особый социолект русского языка. Наряду с вариациями значений слов он характеризовался влияниями вульгарной речи, или «мата»[18]. Это в особенности относится к явным матерным ругательствам и сильным выражениям, которые получили такое распространение в лагере, что руководство некоторых лагерей сочло необходимым воспретить употребление жаргона[19].

Аналогично иконографии тела, внеконтекстуальное употребление слов из русского литературного языка могли понимать только посвященные, и оно служило не только средством для внутренней передачи информации, но и как инструмент обособления профессиональной уголовной среды вовне. Ношение «клички» или прозвища, подобно татуировкам, было элементом уголовной самоинсценировки. Максимилиан де Сантер вспоминал, что во время своей одиссеи по советским лагерям он встречал там «Лешку-Метеора, Колю-студента, Вальку Черного, Две Звезды, Подкову, Сашу-Бугая и других». Имена, которые были овеяны легендами и «громко звучали не только на Крайнем Севере, но так же точно и в Одесе, Киеве, Москве и Ростове»[20]. Ношение нескольких имен было отличием преступников-рецидивистов, осужденных под различными именами. Так, Хергарт Вильманнс вспоминает об одном бандите, который носил девять фамилий и «имел большой авторитет в сообществе заключенных»[21].

Именование и характер произношения были выражением уголовной идентичности. В своем, проведенном в лагере, исследовании «Черты первобытного примитивизма воровской речи», Дмитрий Лихачев во время своего пребывания в «Соловецком лагере особого назначения (СЛОН)» описал мотивы похвальбы и рассказа среди уголовников. Это должно было «бить на эффект» и «подбадривать»[22]. Свидетельница Эрна Кольбе предполагала также, что «уголовники хвалились гораздо большими преступлениями, чем те, которые они в действительности совершили, чтобы мы, все прочие, боялись их»[23].

Язык воров и бандитов вызывал у многих заключенных не только страх и раздражение, но и отвращение[24]. Игрой словами и ругательствами сексуального содержания уголовники производили на заключенных, принадлежавших к другим группам, впечатление людей крайне грубых и «громких». В «Индии», как назывались на жаргоне бараки и камеры профессиональных уголовников, господствовал иной тон обращения, чем в остальном лагере. По воспоминаниям Сантерра, атмосфера в бараке уголовников была полна «пения, танцев, громкого хохота, возбужденных дискуссий, многоэтажных, непередаваемых, но весьма образных ругательств», а также «рассказов, в которых истину лишь с трудом можно было отличить от болезненного бреда»[25]. Язык служил бандитам, с одной стороны, для развлечения, с другой же стороны, с его помощью они утверждали свое положение в сообществе заключенных, добивались, используя языковой ритуал, определенного места в иерархии бандитов и обособлялись с его помощью от остальных заключенных[26].

Однако символы и знаки «тюремного фольклора» были всего лишь выражением определенного стиля жизни профессиональных уголовников и частью механизма способов поведения, на который опирался кодекс чести профессиональных уголовников, — так называемые «воровские законы»[27]. Культурные истоки «воровских законов» находились в мире воров и дорожных разбойников царской России.

Один из исповедуемых бандитами принципов состоял в том, чтобы уклоняться в лагере от выполнения физической работы. Политическим заключенным они объявляли:

«Тюрьма – наш второй дом, мы проводим больше времени в лагере, чем на свободе. Если бы мы еще занимались принудительным трудом, нам бы скоро пришел конец. Лучше мы откажемся работать!»[28]

Всеми возможными способами профессиональные уголовники пытались бойкотировать официальный лагерный режим и повысить таким образом шансы собственного выживания. Это им чаще всего удавалось благодаря массированному применению насилия к своим соузникам и в «молчаливом согласии с караулами»[29]. Так, Ханс-Юлиус Бальтес вспоминал, что профессиональные уголовники

«срывали с нас штаны, насильно стаскивали с ног сапоги. А если кто-нибудь хотел сопротивляться, его безжалостно избивали»[30].

В мемуарах и архивных документах вновь и вновь заходит речь о том, что уголовники не выполняли никакой работы. Их «лодырничанье на солнышке»[31] приводило, в столь строго регламентированном пространстве, каким был лагерь, к новым конфликтам с лагерным распорядком. В ограниченном внешними мерами тюремного заключения жизненном пространстве занятия профессиональных уголовников ограничивались рассказыванием историй («тискать романы»), татуировками, мастурбацией, притеснением других, потреблением алкоголя и наркотиков, а также азартной игрой. Уголовники до излишества предавались игре в карты, которая была строго запрещена лагерной администрацией и за которую вообще-то полагалось заключение в карцер. Это удовлетворяло их жажду игры в борьбе со скукой. Одновременно это предоставляло возможность получить в виде «выигрыша» потребительские товары. Это было похоже на «спекуляцию» на имущество, более того, они играли на свою жизнь и жизнь других[32]. Так, одна соузница-профессиональная уголовница всегда предостерегала Хергарт Вильманнс от «блатных мужчин», которые в эксцессивной карточной игре играли на жизнь друг друга: «Сегодня тебе нужно быть осторожной на рабочем месте. Берегись Гриши, он выиграл тебя в карты», — информировала молодую женщину воровка Райка[33].

Уклонение от работы в трудовом лагере

В лагере, — пространстве, организованном по принципу «котловки», предусматривавшем премии за лучшее выполнение трудовых норм, уголовники утверждали смвои собственные правила жизни, чтобы иметь возможность, несмотря на уклонение от работы, снабжать себя в достатке продуктами питания, одеждой и потребительскими товарами.

Этот образ жизни противоречил лагерному режиму, задачам сотрудников оперативной части (ОперЧ) и караулов, которые должны были обеспечивать внешний и внутренний порядок в лагере[34]. Однако они, по многим причинам, воздерживались от вмешательства в конфликты внутри сообщества заключенных. Угроза, исходившая от заключенных-професиональных уголовников по отношению к персоналу охраны и их семьям, представляла собой, прежде всего в отдаленных лагерных комплексах, в которых условия жизни и труда охранников почти не отличались от условий жизни и труда заключенных, вполне реальную опасность[35]. В одном отчете лагерного руководства на стройке объекта №16 в Иркутской области об отношениях между заключенными-уголовниками и караулами говорится:

«Они оскорбляют охранников, плюют солдатам в лицо, провоцируют самым различным образом, чтобы не работать, и оказывают давление на администрацию лагеря»[36].

Ханс-Юлиус Бальтес тоже вспоминал, что лагерное руководство нередко «бездеятельно наблюдало» и

«либо было заодно с бандитами, или боялось отчасти неплохо вооруженных преступников, у которых у всех торчал за голенищем по крайней мере хороший нож»[37].

Воспоминания политических заключенных чаще всего производят такое впечатление, что командовали в лагере не караулы, а «блатные», и что именно они, вместо надзорных органов, устанавливали внутренний порядок в лагере.

Блатные устраивали в пределах лагерной зоны «государство в миниатюре», как убедительно пишет в своих воспоминаниях Густав Херлинг,

«вершили суд над политическими заключенными и приводили в исполнение свои приговоры. Ни один караульный не решился бы войти в барак после наступления темноты, даже тогда, когда по всему лагерю были слышны ужасные стоны и крики политических, которых пытками медленно доводили до смерти»[38].

Жалобы шокированных этими условиями политических заключенных нередко оставлялись без последствий. Осужденный по 58 статье Иван М.Евсеев после ночного налета уголовников написал жалобу начальнику лагеря. Но тот «только улыбнулся и ответил, что его задача – охранять заключенных, а не их пожитки»[39].

Признать друг друга – это было удобное решение для караульных, чтобы взять верх над политическими заключенными и при этом не запачкать рук. Прежде всего после Второй мировой войны начальники караулов во внутренней переписке административных ведомств жаловались на то, что их люди «начинали пить и завязывали дружбу с заключенными»[40]. Чем меньше ведомствам удавалось держать положение под своим контролем, тем большую власть могли сосредоточить в своих руках профессиональные уголовники: Один свидетель из «Вятлага» описывал, что половина из около 600 заключенных в нем были «воры».

«Вожаком был Колька Стальной – «главарь зоны», «вор-в-законе». Правил зоной он, «вор», а не официальный комендант лагеря генерал Мартьянов или заместитель политофицера Карелин и начальник охраны генерал Арьис»[41].

Чтобы выжить в лагере, неуголовные заключенные были вынуждены приспосабливаться к полю напряженности между лагерным режимом и правилами, установленными уголовным сообществом. Представители «интеллигенции» смотрели и на лагерный режим, и на неформальные правила поведения, устанавливаемые уголовниками, с глубочайшим отвращением и пытались, насколько возможно, избегать контакта с профессиональными уголовниками. Но те заключенные, кто умел ориентироваться в субкультуре профессиональных воров и был готов вступить в тесный контакт с профессиональными преступниками, могли наняться к ним для самых различных «услуг», которые, помимо дополнительной одежды и пищи, приносили им также «добрую славу» в среде воровского сообщества. Это нередко означало – попасть под защиту одной из криминальных группировок, что могло иметь большое значение, прежде всего, в конфликтах с другими заключенными и охраной[42].

Максимилиан де Сантер сделался «романистом», развлекавшим уголовников историями и легендами[43]. Впоследствии он вступил в лагерный брак с уголовницей, которая хотела быть ему верной женой, если только он станет рассказывать ей сказки[44]. С.Бадашу уголовники тоже предлагали развлекать их рассказами. В этих рассказах, как обязательный мотив, должны были присутствовать «преступление, эротика и любовь»[45]. Истории об «Аль Капоне и Тарзане» приводили профессиональных уголовников в «детский восторг»[46]. «Каких только вопросов мне не задавали! Это были подлинно дети!», — так оценивает Ольга Носова, бывший офицер, в своих воспоминаниях интерес женщин-уголовниц. Благодаря своему знанию модного танца «Яблочко» ей удавалось вызвать у них настоящий восторг:

«И самое важное:умею ли я танцевать «Яблочко». Когда они услышали, что я знаю этот танец, они стали приставать ко мне с просьбой научить их этому танцу»[47].

Другие заключенные нанимались в каччестве татуировщиков. Татуированные Ф.Мюллер-Роххольцем изображения прима-балерин понравились, и он рисовал их «конвейерно». «Я прямо-таки чувствовал, как наполняются складки на моей спине», — констатировал он о своей дополнительной профессии, которая давала ему в качестве вознаграждения две миски супа или 500 грамм хлеба за каждую татуировку[48].

Для одних профессиональные уголовники были «образами ужаса с видом людей», «влачившими недействительное существование, в котором стирались границы между днем и ночью»[49], для других – «смесью благородных разбойников и профессиональных мошенников»[50], при помощи которых можно было увеличить свои собственные шансы на выживание.

Новый лагерный режим

Когда, вскоре после окончания Второй мировой войны, лагерная система достигла своего апогея и пределов своих возможностей, и численность заключенных, «лежавших в окопах, проводивших секретные акции или командовавших войсками», возросло до безмерности, утвержденный профессиональными уголовниками внутренний порядок в лагерях подвергся опасности[51]. С одной стороны, многие заключенные, на основе опыта насилия, пережитого ими во Второй мировой войне, могли приспособиться в лагере лучше, чем прежде, с другой стороны, часть возвратившихся с фронта профессиональных преступников отказывалась признавать «воровские законы» в их первоначальной форме. Ибо эти законы предполагали, что «честные» воры не должны были идти на сотрудничество с государственной властью, которое включало ношение оружия. Между бандитами, которые отныне, как «воры-в-законе», чтили традиционные «воровские законы», и другими, «суками», которые, как ренегаты сотрудничали с советскими органами, разгорелся конфликт, которому суждено было доминировать в повседневной жизни лагерей с конца 1940-х годов вплоть до смерти Сталина.

Контекст войны между бандами, упоминаемой в литературе как «сучья война», до сих пор не был изучен. Интерпретации ее чаще всего опираются на умозрения[52]. Очевидно, однако, одно: Когда внутренний порядок в лагере, созданный профессиональными уголовниками, стал уже непредсказуем для советских органов, у лагерного руководства тоже снизилась степень признания криминального образа жизни профессиональных уголовников. Когда же комиссии по гигиене начали проверять условия содержания заключенных[53], и прокуратура попыталась доказать главному управлению лагерей серьезные недостатки и нарушения лагерного режима[54], уже невозможно было тщательно игнорировать осуществляемую профессиональными уголовниками лагерную преступность, не подвергая опасности изнутри самое существование ГУЛАГа.

Теперь прежде всего прокуратура уделяла больше внимания проблеме насилия, совершаемого криминальным контингентом заключенных, и трудности поимки таких преступников[55]. Она пыталась на основании протоколов допросов зафиксировать «воровские законы» в письменной форме.

Однако зафиксированные в документах прокуратуры «воровские законы», которые ведь первоначально не существовали в виде сформулированного документа криминального («блатного») мира и не были политической программой, которую бы бандиты вешали на стенку или хотя бы провозглашали, говорят более на ведомственном языке, нежели на языке криминального мира. Так,

«настоящему вору запрещено работать на государственных предприятиях, (…) настоящий вор пренебрегает законами СССР, (…) презирает членов КПСС» и «в случае отбытия наказания в условиях строгого режима настоящему вору разрешается возглавлять рабочую бригаду в качестве десятника с целью лишить честных рабочих их трудовых норм и таким образом уклониться от работы»[56].

Роль советских органов в расколе криминального мира до сих пор остается неясной. И прежде всего неясно, в какой мере война между бандами была инициирована советскими органами, для того чтобы окончательно избавиться от мятежных профессиональных уголовников. Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в 1949 году за нарушения лагерного распорядка, до сих пор игнорируемые, взялись снова в тот самый момент, когда в советском руководстве снова раздался призыв к введению смертной казни. Вражда кланов тяжких преступников служила органам дополнительным аргументом для пропаганды повторного введения смертной казни, с которым политика возможной «перековки» и ресоциализации уголовных преступников в очередной раз доводилась до абсурда[57].

Для заключенных в лагере этот процесс имел не очень большое значение. Советская лагерная система, вплоть до времен значительно позже смерти Сталина, была проникнута символикой и ценностями профессиональных уголовников, которым, как «лагерным законам», как железным законам лагерной жизни, как крылатое выражение, суждено было войти в историю. Именно профессиональные уголовники «дают лицо местам заключения, тон всей жизни в них – начиная от самых высоких начальников и кончая полуголодными работягами золотого забоя»[58].

Перевод с немецкого Андрея Судакова.
Перевод выполнен при поддержке РГНФ, грант №08-03-12112в.

Журнал «Восточная Европа» («Osteuropa»), 57-й год издания, выпуск 6, июнь 2007, с. 341-352.



Все права на распространение и использование произведений Варлама Шаламова принадлежат А.Л.Ригосику, права на все остальные материалы сайта принадлежат авторам текстов и редакции сайта shalamov.ru. Использование материалов возможно только при согласовании с редакцией [email protected]. Сайт создан в 2008-2009 гг. на средства гранта РГНФ № 08-03-12112в.

shalamov.ru

Хозрасчет как один из действенных способов уничтожения Советского Союза

Экономисты разных стран и народов, относящиеся к самым разным экономическим школам, постоянно обсуждают проблемы хозрасчета. Именно проблемы, а не сам принцип хозяйственного расчета. Идут споры о том, каков уровень рентабельности должен быть у предприятия. Обсуждают систему налогообложения и социальных выплат. Сотрясают воздух визгами о налоге на добавленную стоимость и природной ренте, но никто из буржуазных экономистов не хочет детально разобраться, что такое хозрасчет, каковы его особенности при социализме и капитализме и каковы масштабы его применения.

В РФ с конца 80-х годов и до последнего времени превалируют монетарная система экономики. Это происходит во всех сферах жизни, включая науку и культуру, монетизацию социальных льгот. Т.е. хозрасчет, доведенный до абсурда — все виды деятельности должны приносить прибыль. Если та или иная сфера деятельности прибыли не приносит, значит, она не нужна и должна умереть.

Хозрасчет при капитализме и социализме

При капиталистическом способе производства хозрасчет — необходимое условие для функционирования любого рода деятельности. Только соотнеся затраты и налоговые выплаты с прибылью, полученной данным предприятием, и получив положительное сальдо между прибылью и затратами предприятие может успешно функционировать. Отсюда экономия на сырье и материалах, разрыв между оплатой труда и трудозатратами, различные способы уклонения от налогообложения. Неслучайно в США фискальный аппарат Министерства финансов по своей технической оснащенности и уровню кадровой подготовки значительно превышает АНБ, ЦРУ и ФБР вместе взятые. И немудрено, капиталистический способ производства есть узаконенное воровство, и буржуазное государство строго следит, чтобы размеры этого воровства не превышали допустимых пределов.

Другое дело — социализм. При социалистическом производстве хозрасчет на отдельно взятом предприятии не только бесполезен, но еще и крайне вреден. В своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР» И.В. Сталин говорил, что в социалистическом производстве, в социалистической системе хозяйствования прибыль и рентабельность отдельно взятого предприятия являются показателями косвенными и не должны рассматриваться вообще. Прибыль и рентабельность, говорил И.В. Сталин, должны рассматриваться в масштабе единого народно-хозяйственного комплекса за период 5-10 лет.

Предвижу возмущенные вопли «экономистов» всех мастей: «как можно вести деятельность вне системы хозрасчета, ведь предприятие разорится?» Да. В системе капиталистического производства такое предприятие, безусловно, разорится. Но социалистическое производство предусматривает в первую очередь создание единого народно-хозяйственного комплекса. Народно-хозяйственный комплекс страны имеет над собой единый планирующий орган. По заданиям этого органа, рассчитанным на достаточно длительный период (5 лет) на единый результат работают все предприятия той или иной отрасли экономики.

Неслучайно, даже транснациональные корпорации, действующие в сегодняшнем мире, строят свою деятельность внутри корпорации на принципах социалистического производства. Внутри ТНК отсутствуют конкуренция между структурами этой корпорации, отсутствуют подсчеты прибыльности и рентабельности отдельно взятой структуры. Правление корпорации выступает в роли планирующего органа, определяющего количество и номенклатуру производимой продукции, в зависимости от конъюнктуры рынка.

Именно такой корпорацией становится социалистическое государство, в котором экономика представляет собой единый народно-хозяйственный комплекс. Если же социалистическое государство этот принцип забывает, то оно очень скоро перестает быть социалистическим, а то и вообще государством, как это случилось с СССР.

Хозрасчет в СССР

Со времен введения НЭПа и начала восстановления и развития экономики страны советская экономическая школа под влиянием Крестинского и Красина начала внедрять в экономику хозрасчет. Для руководства экономикой был организован ВСНХ. Была создана целая сеть трестов, которые работали по принципу хозрасчета. Сразу же проявилась вся вредность хозрасчета для социалистической экономики. Массовые растраты, взятки, приписки заполонили структуры экономики. Хозрасчет стал тормозом на пути экономического развития СССР. Понадобилось вмешательство в это дело Сталина, упразднившего ВСНХ и тресты, создавшего наркоматы по отраслям экономики. Но самое главное, И.В. Сталин выполнил указание В.И. Ленина и превратил Госплан из консультативного органа в законодательный.

Именно Госплан с 1925 года начал определять направление развития экономики и выдавать плановые задания для структурных подразделений различных отраслей (наркоматов).

Экономика СССР сталинского периода практически полностью убрала хозрасчет из применения, дошло до того, что предприятия группы А (производства средств производства) и значительная часть предприятий группы Б (производство предметов потребления) не имели своих расчетных счетов. Зарплату на этих предприятиях главные бухгалтера получали не по чекам, снимая ее с расчетного счета, а по накладным. Хозрасчет применялся пока еще только в сельском хозяйстве, где колхозникам после выполнения плановых заданий по поставкам государству и расчетам за услуги МТС выдавалась на руки оставшаяся часть произведенного продукта, которую колхозники могли реализовать по своему усмотрению. На хозрасчете находилась так же система промкооперации.

Предприятия промкооперации платили только одни налог — налог с оборота. При этом 3/4 страны обувалось, одевалось и снабжалось мебелью предприятиями промкооперации.

Досужие сторонники хозрасчета не хотят понять, что при социалистическом производстве финансовые вложения со стороны необходимы только на первоначальном этапе, что достаточно развить систему производства средств производства (построить те самые предприятия, которые будут производить необходимую технику). Далее происходит пополнение общественных фондов потребления, в которые поступает весь продукт, произведенный единым народно-хозяйственным комплексом, и перераспределение этого продукта в определенные Госпланом сектора экономики и личное потребление граждан, что позволяют резко снизить значение денег, являющихся основным двигателем экономики при капиталистическом способе производства.

Именно социалистическое производство позволило СССР получать ежегодно от 20 до 30% прироста совокупного общественного продукта (СОП), тем самым, постоянно увеличивая общественные фонды потребления.

Ведь главной целью социалистического производства является — максимальное удовлетворение постоянно растущих потребностей людей на базе высшей техники. В отличие от капиталистического, главной целью которого является получение максимально возможной прибыли. Благодаря социалистическому производству наша страна одержала победу в Великой Отечественной войне. После войны были сделаны дальнейшие шаги по развитию социалистического производства. Была отменена сдельная оплата труда, была введена оплата повременно-премиальная согласно ЕТКС (единый тарифно-квалификационный справочник). Цена на любое изделие формировалась без учета промежуточных затрат, а постоянным (ежегодным) снижением цен уравновешивали стоимость изделия с покупательной способностью населения.

В 1950 году после вывода рубля из конвертации, была сформирована дуалистическая система цен: одна цена для внутреннего рынка, другая, в которой учитывались все произведенные затраты, для рынка внешнего. При монополии внешней торговли, так же являющейся одной из составляющих социалистического производства. Разность цен, основанных на золотом эквиваленте инвалютного рубля, позволяло СССР как единой народно-хозяйственной корпорации, получать значительный приток продукта в общественные фонды потребления.

Хозрасчет, как средство ломки единого народно-хозяйственного комплекса

После смерти И.В. Сталина началась постепенная ликвидация единого народно-хозяйственного комплекса. Начало этому положил Хрущев. Ликвидировав систему МТС и передав технику колхозам, он с одной стороны — возродил в скрытой форме частную собственность на средства производства, с другой стороны — вывел сельскохозяйственную отрасль экономики из единого народно-хозяйственного комплекса. Хрущев сделал то, от чего предостерегал Сталин в своей работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Результаты не замедлили сказаться, впервые наша страна вынуждена была перейти к закупкам продовольствия за рубежом, а население страны испытало на себе новый ввод карточной системы.

Следующим шагом по уничтожению единого народно-хозяйственного комплекса стала реформа 1965 года, разработанная А.Н. Косыгиным. Эта реформа ввела хозрасчет не только для отдельных предприятий, но и в подразделениях внутри предприятий. Это породило эгоистические тенденции в промышленности, открыло дорогу всем тем «прелестям», о которых говорилось ранее. Приписки и взятки, корректировки планов, превратились в повсеместное явление. Госплан из органа, определяющего направление развития экономики, превратился бюрократическую контору, планирующую от достигнутого. Развитие экономики стало экстенсивным, наступил период застоя.

Подавление коммунистических тенденций в нашей экономике, вызванные реформами Косыгина и Хрущева, ликвидировало социализм на деле. Восстановление капитализма в нашей стране стало только вопросом времени.

Подписание Хельсинских договоренностей фактически подавило идеологическую борьбу коммунистов против капитализма в угоду, так называемому, «мирному сосуществованию». Новая конституция СССР фактически ликвидировала диктатуру пролетариата, поставив все структуры государства под контроль партии, по сути уже переставшей быть коммунистической. Более того, руководство КПСС, начиная с Андропова, стала на путь антикоммунизма.

Ю.В. Андропов — крестный отец горбачевщины и предательства

Стоит ли удивляться, тем метаморфозам, которые произошли в КГБ после всех этих событий. Структура, призванная охранять Советское государство от врагов, стала гнездом, в котором и начали зарождаться те самые явления и люди, которые в дальнейшем приняли самое активное участие в убийстве СССР.

Л.И. Брежнев, очевидно, подозревая негативность хрущевско-косыгинских реформ, не давал им ходу выше низовых структур, но эту роль охотно принял на себя Андропов. Еще будучи председателем КГБ, Андропов начал пригревать под своим крылом врагов Советской власти, таких как Ракитов, ставший впоследствии одним из главных советников Андропова. Именно с их подачи зародилось в КГБ и в Андропове химера о вхождении СССР в Европу. Для этого надо было «всего-навсего» перестроить экономику СССР на капиталистический лад и, отбросив среднеазиатские и кавказские республики, войти в ЕС. Андропова уверил Ракитов, что в этом случае СССР займет лидирующее положение в ЕС. Став после смерти Л.И. Брежнева генсеком и председателем президиума Верховного Совета СССР, Андропов начал активно претворять эти планы в жизнь. Догадайтесь с чего он начал? Правильно с перевода 30 министерств на полный хозрасчет. Он повторил порочную практику 20-х годов. Понимал ли он, что делает? Думаю, что понимал вполне. Перерождение верхушки властных структур СССР к этому моменту зашло уже очень далеко, а все телодвижения по «наведению порядка» и «укреплению дисциплины» были не более чем ширмой для прикрытия действий по уничтожению социалистического государства.

В 80-е годы стали навязывать хозрасчёт уже не предприятий, а даже отдельных бригад.

Естественно, никакое «наведение порядка» и «укрепление дисциплины» Андропову было не надо. Вся эта трескотня была запущена для того, чтобы с одной стороны скрыть от глаз народа свои преступные действия по ликвидации социалистического планового производства, а с другой стороны заработать себе статус «непримиримого борца» против врагов социализма в СССР.

Не случайно протеже Андропова, М.С. Горбачев, и начал свою деятельность в экономике уже с открытого внедрения капиталистического способа производства. Помните кооперативный бум, постигший нашу страну в 1985-1986 году? Это преступное разбалансирование экономики, производилось под крики о хозрасчете, о необходимости внедрения рыночных отношений. Что произошло потом, все хорошо знают, Советского союза не стало.

Заключение

Мы с Вами видим, что хозрасчет для каждого отдельно взятого предприятия типичен только при капиталистическом способе производства и полезен только владельцам предприятия. Для нашей Родины (СССР), для социалистического производства хозрасчет отдельно взятого предприятия губителен. Именно поэтому буржуазные экономисты всех мастей втягивают коммунистов в споры о прибыльности предприятий, всячески вуалируя гибельность хозрасчета для единого народно-хозяйственного комплекса. К сожалению, коммунисты СССР не стали спорить о хозрасчете, приняли его как данность, а споры шли только о том, какую форму хозрасчета применить.

Внедрению хозрасчета очень радовались директора советских предприятий, т.к. у них появилась возможность регулировать финансовые потоки, естественно, с большой пользой лишь для себя любимых. Профсоюзным комитетам предприятия регулирование директором финансовых потоков поначалу было так же выгодно, потому что они становились участниками дележки денежного пирога.

Поэтому, мы — коммунисты должны глубоко понимать отрицательное значение хозрасчета при социализме. Понимание необходимо для того, чтобы внятно, убедительно разъяснять губительность хозрасчета, прежде всего, мятущейся между демократией и севрюгой под хреном, интеллигенции, журналистам, менеджерам и, естественно, современным, основательно обманутым и уже неоднократно ограбленным пролетариям.

Сентябрь 2014

Марк СОРКИН

Источник: http://proriv.ru/articles.shtml/guests?hozraschet

Еще записи по теме

nksmrf.ru

«Цепи рвем на ощупь» сопротивление в условиях несвободы (на примере главы «Сорок дней Кенгира» книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»

Сочинение


В третьем томе своего «художественного исследования» советских тюрем и лагерей «Архипелаг ГУЛАГ» Александр Солженицын очень много внимания уделяет восстаниям заключенных, особенно участившимся после смерти Сталина и ареста Берии, когда в лагерях среди политических зародились надежды на пересмотр дел и скорое освобождение. Центральное место среди них занимает Кенгирское, описанное в главе «Сорок дней Кенгира». Здесь, в Кенгирском лагере, как пишет автор, охрана специально провоцировала заключенных на волнения, открывая по ним стрельбу без всякого повода. Лагерное начальство надеялось, что легко подавит стихийный бунт и тем самым докажет свою нужность и полезность. Однако восстание по своим масштабам превзошло все ожидания и стало мощным ударом, потрясшим систему ГУЛАГа. Первоначально зеки решились на забастовку протеста против убийства конвоиром лагерника-баптиста (тут можно вспомнить Алешку-баптиста из «Одного дня Ивана Денисовича»). Забастовку подавили, лишив забастовщиков пайков. Солженицын иронически замечает: «…Личным и массовым своим участием в подавлении забастовки офицеры МВД как никогда доказали и нужность своих погон для защиты святого порядка, и несокрушаемость штатов, и индивидуальную отвагу». Но вскоре события вышли из-под контроля начальства Оно вздумало сломить политических с помощью блатных и завезло в лагерь несколько сот человек, осужденных по уголовным статьям Тут был расчет смирить политических руками блатарей, расколоть заключенных и отбить у них охоту к бунтам. А в результате получился самый крупный мятеж в ГУЛАГе.
Политических было вчетверо больше, и они выступили против воров единым фронтом, принудив их к повиновению. Восстание оказалось хорошо подготовленным и неожиданным для охраны. Начали блатные, которых солдаты расстреляли. Потом
поднялись политические, и почти весь лагерь оказался освобожден от конвоиров и надзирателей. Был брошен лозунг: «Вооружайся, чем можешь, и нападай на войска первый!» Власти идут с восставшими на переговоры Они утверждают, что их требования по смягчению режима законны и справедливы. Солженицын с грустной иронией передает настроение кенгирцев в тот момент! Так, братцы, чего нам еще надо? Мы же победили! Один день побушевали, порадовались, покипели — и победили! И хотя среди нас качают головами и говорят — обман, обман! — мы верим. Мы верим нашему, в общем, неплохому начальству. Мы верим потому, что так нам легче всего выйти из положения… А что остается угнетенным, если не верить? Быть обманутыми — и снова верить. И снова быть обманутыми — и снова верить. И во вторник 18 мая все кенгирские лагпункты вышли на работу, примирясь со своими мертвецами».
К вечеру того же дня надзиратели и солдаты попытались запереть заключенных в бараках, хотя обещали оставлять бараки открытыми. Однако их постигла неудача, и зеки вновь овладели лагерем. Мятежники, как пишет Солженицын, «уже трижды старались оттолкнуть от себя и этот мятеж, и эту свободу. Как обращаться с такими дарами, они не знали, и больше боялись их, чем жаждали. Но с неуклонностью морского прибоя их бросало и бросало в этот мятеж». И выпало кенгирцам сорок дней свободной жизни. Они даже смогли организовать какое-то подобие самоуправления, наладить вольную жизнь. Солженицын особо подчеркивает. «Все свидетельствуют, что воры вели себя как люди, но не в их традиционном значении этого слова, а в нашем. Встречно — и политические, и сами женщины относились к ним подчеркнуто дружелюбно, с доверием». Надежды властей, что восставший лагерь погрязнет в анархии, провалились — «генералы с огорчением должны были заключить, что в зоне нет резни, нет погрома, нет насилий, лагерь сам собой не разваливается, и повода нет вести войска на выручку». Потом грянула трагическая развязка.
Сорок дней свободы были слишком сильным вызовом ГУЛАГу: «Сперва люди были хмельны от победы, свободы, встреч и затей, — потом верили слухам, что поднялся рудник, — может, за ним поднимутся Чурбай-Нура, Спасск, весь Степлаг! Там, смотришь, Караганда! Там весь Архипелаг извергнется и рассыпется на четыреста дорог! — но рудник, заложив руки за спину и головы опустив, всё так же ходил на одиннадцать часов заражаться силикозом, и не было ему дела ни до Кенгира, ни даже до себя» Писатель все время дает нам понять, что восстание обречено на неудачу и что сами заключенные это чувствуют. На рассвете 25 июня 1954 г. в лагерь ворвались «прославленные танки Т-34», а за ними автоматчики. «Танки давили всех попадавшихся по дороге. . Танки наезжали на крылечки бараков, давили там.. Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц». Убито и ранено было более семисот человек. Жизнь в Кенгире вернулась на круги своя: «Не преминули создать из недавних мятежников ударные бригады. Расцвел хозрасчет. Работали ларьки, показывалась кинофильмовая дрянь. Надзиратели и офицеры снова потянулись в хоздвор — делать что-нибудь для дома: спиннинг, шкатулку, починить замок на дамской сумочке. Мятежные сапожники и портные (литовцы и западные украинцы) шили им легкие обхватные сапоги и обшивали их жен. И так же велели зекам на обогатиловке сдирать с кабеля свинцовый слой и носить в лагерь для перелива на дробь — охотиться товарищам офицерам на сайгаков». Как будто зекам жить стало даже лучше — теперь из-за общего смягчения режима в ГУЛАГе на окна перестали ставить решетки и бараков не запирали. Ввели условно-досрочное освобождение. Но Солженицын не забывает о сотнях погибших кенгирцев, и помнят о них оставшиеся в живых солагерники.
Писатель заканчивает рассказ о кенгирском восстании известным двустишием Роберта Бёрнса:
Мятеж не может кончиться удачей
Когда он победит — его зовут иначе.
И добавляет: «Всякий раз, когда вы проходите в Москве мимо памятника Долгорукому, вспоминайте: его открыли в дни кенгирского мятежа — и так он получился как бы памятник Кенгиру». Солженицын же воздвиг погибшим свой памятник — главу в «Архипелаге», показав нам, что дух свободы может творить чудеса, делать на время общей одушевленности восстанием воров сознательными гражданами общества, пресекать рознь между блатными и политическими, украинцами, русскими и литовцами, между верующими и атеистами. Хоть на сорок дней кенгирцы вырвались из ГУЛАГовского ада, вдохнули воздух свободы и, наверное, своим мятежом хоть немного приблизили последующее освобождение большинства политзаключенных и облегчение режима содержания для остальных.

Другие сочинения по этому произведению


Архипелаг ГУЛАГ Художественный анализ романа «Архипелаг ГУЛАГ» Жить не по лжи размышления над страницами книги А. И. Солженицына «Архипелаг гулаг» Мироздание Александра Солженицына («Архипелаг ГУЛАГ») Правда, это основная тема книги «Архипелаг ГУЛАГ» Мои размышления о книге Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» Страшная правда о России ХХ века Многообразие тематики в произведении А. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» Страницы книги А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» Палачи и жертвы «Архипелаги» А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» и «Красное колесо» – два совершенно особых произведения в русской художественной литературе Интеллигент в романе Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» Публицистическое исследование романа «Архипелаг ГУЛАГ» Сочинение размышление над романом Солженицына «Архипелаг Гулаг» Неведомый прежде Архипелаг «Архипелаг ГУЛАГ» и «Красное колесо» Сочинение по рассказу А. И. Солженицына «Матренин двор» О книге «Архипелаг ГУЛАГ» Способ изображения истории в «Архипелаге гулаг» Солженицына

www.allsoch.ru

«Цепи рвем на ощупь» сопротивление в условиях несвободы (на примере главы «Сорок дней Кенгира» книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ») Архипелаг ГУЛАГ Солженицын А.И. :: Litra.RU :: Только отличные сочинения




Есть что добавить?

Присылай нам свои работы, получай litr`ы и обменивай их на майки, тетради и ручки от Litra.ru!


/ Сочинения / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ / «Цепи рвем на ощупь» сопротивление в условиях несвободы (на примере главы «Сорок дней Кенгира» книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»)

    В третьем томе своего «художественного исследования» советских тюрем и лагерей «Архипелаг ГУЛАГ» Александр Солженицын очень много внимания уделяет восстаниям заключенных, особенно участившимся после смерти Сталина и ареста Берии, когда в лагерях среди политических зародились надежды на пересмотр дел и скорое освобождение. Центральное место среди них занимает Кенгирское, описанное в главе «Сорок дней Кенгира». Здесь, в Кенгирском лагере, как пишет автор, охрана специально провоцировала заключенных на волнения, открывая по ним стрельбу без всякого повода. Лагерное начальство надеялось, что легко подавит стихийный бунт и тем самым докажет свою нужность и полезность. Однако восстание по своим масштабам превзошло все ожидания и стало мощным ударом, потрясшим систему ГУЛАГа. Первоначально зеки решились на забастовку протеста против убийства конвоиром лагерника-баптиста (тут можно вспомнить Алешку-баптиста из «Одного дня Ивана Денисовича»). Забастовку подавили, лишив забастовщиков пайков. Солженицын иронически замечает: «…Личным и массовым своим участием в подавлении забастовки офицеры МВД как никогда доказали и нужность своих погон для защиты святого порядка, и несокрушаемость штатов, и индивидуальную отвагу». Но вскоре события вышли из-под контроля начальства Оно вздумало сломить политических с помощью блатных и завезло в лагерь несколько сот человек, осужденных по уголовным статьям Тут был расчет смирить политических руками блатарей, расколоть заключенных и отбить у них охоту к бунтам. А в результате получился самый крупный мятеж в ГУЛАГе.
    Политических было вчетверо больше, и они выступили против воров единым фронтом, принудив их к повиновению. Восстание оказалось хорошо подготовленным и неожиданным для охраны. Начали блатные, которых солдаты расстреляли. Потом
    поднялись политические, и почти весь лагерь оказался освобожден от конвоиров и надзирателей. Был брошен лозунг: «Вооружайся, чем можешь, и нападай на войска первый!» Власти идут с восставшими на переговоры Они утверждают, что их требования по смягчению режима законны и справедливы. Солженицын с грустной иронией передает настроение кенгирцев в тот момент! Так, братцы, чего нам еще надо? Мы же победили! Один день побушевали, порадовались, покипели — и победили! И хотя среди нас качают головами и говорят — обман, обман! — мы верим. Мы верим нашему, в общем, неплохому начальству. Мы верим потому, что так нам легче всего выйти из положения… А что остается угнетенным, если не верить? Быть обманутыми — и снова верить. И снова быть обманутыми — и снова верить. И во вторник 18 мая все кенгирские лагпункты вышли на работу, примирясь со своими мертвецами».
    К вечеру того же дня надзиратели и солдаты попытались запереть заключенных в бараках, хотя обещали оставлять бараки открытыми. Однако их постигла неудача, и зеки вновь овладели лагерем. Мятежники, как пишет Солженицын, «уже трижды старались оттолкнуть от себя и этот мятеж, и эту свободу. Как обращаться с такими дарами, они не знали, и больше боялись их, чем жаждали. Но с неуклонностью морского прибоя их бросало и бросало в этот мятеж». И выпало кенгирцам сорок дней свободной жизни. Они даже смогли организовать какое-то подобие самоуправления, наладить вольную жизнь. Солженицын особо подчеркивает. «Все свидетельствуют, что воры вели себя как люди, но не в их традиционном значении этого слова, а в нашем. Встречно — и политические, и сами женщины относились к ним подчеркнуто дружелюбно, с доверием». Надежды властей, что восставший лагерь погрязнет в анархии, провалились — «генералы с огорчением должны были заключить, что в зоне нет резни, нет погрома, нет насилий, лагерь сам собой не разваливается, и повода нет вести войска на выручку». Потом грянула трагическая развязка.
    Сорок дней свободы были слишком сильным вызовом ГУЛАГу: «Сперва люди были хмельны от победы, свободы, встреч и затей, — потом верили слухам, что поднялся рудник, — может, за ним поднимутся Чурбай-Нура, Спасск, весь Степлаг! Там, смотришь, Караганда! Там весь Архипелаг извергнется и рассыпется на четыреста дорог! — но рудник, заложив руки за спину и головы опустив, всё так же ходил на одиннадцать часов заражаться силикозом, и не было ему дела ни до Кенгира, ни даже до себя» Писатель все время дает нам понять, что восстание обречено на неудачу и что сами заключенные это чувствуют. На рассвете 25 июня 1954 г. в лагерь ворвались «прославленные танки Т-34», а за ними автоматчики. «Танки давили всех попадавшихся по дороге. . Танки наезжали на крылечки бараков, давили там.. Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц». Убито и ранено было более семисот человек. Жизнь в Кенгире вернулась на круги своя: «Не преминули создать из недавних мятежников ударные бригады. Расцвел хозрасчет. Работали ларьки, показывалась кинофильмовая дрянь. Надзиратели и офицеры снова потянулись в хоздвор — делать что-нибудь для дома: спиннинг, шкатулку, починить замок на дамской сумочке. Мятежные сапожники и портные (литовцы и западные украинцы) шили им легкие обхватные сапоги и обшивали их жен. И так же велели зекам на обогатиловке сдирать с кабеля свинцовый слой и носить в лагерь для перелива на дробь — охотиться товарищам офицерам на сайгаков». Как будто зекам жить стало даже лучше — теперь из-за общего смягчения режима в ГУЛАГе на окна перестали ставить решетки и бараков не запирали. Ввели условно-досрочное освобождение. Но Солженицын не забывает о сотнях погибших кенгирцев, и помнят о них оставшиеся в живых солагерники.
    Писатель заканчивает рассказ о кенгирском восстании известным двустишием Роберта Бёрнса:
    Мятеж не может кончиться удачей
    Когда он победит — его зовут иначе.
    И добавляет: «Всякий раз, когда вы проходите в Москве мимо памятника Долгорукому, вспоминайте: его открыли в дни кенгирского мятежа — и так он получился как бы памятник Кенгиру». Солженицын же воздвиг погибшим свой памятник — главу в «Архипелаге», показав нам, что дух свободы может творить чудеса, делать на время общей одушевленности восстанием воров сознательными гражданами общества, пресекать рознь между блатными и политическими, украинцами, русскими и литовцами, между верующими и атеистами. Хоть на сорок дней кенгирцы вырвались из ГУЛАГовского ада, вдохнули воздух свободы и, наверное, своим мятежом хоть немного приблизили последующее освобождение большинства политзаключенных и облегчение режима содержания для остальных.


3799 человек просмотрели эту страницу. Зарегистрируйся или войди и узнай сколько человек из твоей школы уже списали это сочинение.


/ Сочинения / Солженицын А.И. / Архипелаг ГУЛАГ / «Цепи рвем на ощупь» сопротивление в условиях несвободы (на примере главы «Сорок дней Кенгира» книги А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»)


Смотрите также по произведению «Архипелаг ГУЛАГ»:


Мы напишем отличное сочинение по Вашему заказу всего за 24 часа. Уникальное сочинение в единственном экземпляре.

100% гарантии от повторения!

www.litra.ru

Хозрасчет — это… Принципы хозрасчета

Система хозрасчета в экономической теории считается одной из самых сложных для изучения. Эта категория обладает исторически переходящим характером. Принципы хозрасчета обусловливаются законом стоимости. Рассмотрим эту категорию подробнее.

Общая характеристика

Хозрасчет – это один из инструментов, который используется при решении социально-экономических задач. Он предполагает применение стоимостных категорий и показателей, адекватных им. Хозрасчет – это метод устранения противоречий между потребительской стоимостью и ценой товара в условиях функционирования социально ориентированной рыночной модели.

Особенности развития

Введение хозрасчета началось с 1922 г. Первоначально он именовался коммерческим. По мере укрупнения плановых начал в сфере управления он стал хозяйственным. Прежде предприятия финансировались бюджетными средствами. Средства направлялись в соответствии с фактическими расходами на выпуск товаров. При таком финансировании производительность труда почти не повышалась. Введение хозрасчета направлено на формирование экономического стимула для ее роста. Кроме этого за счет него обеспечивается экономия финансовых, трудовых и материальных ресурсов.

Специфика внедрения

В социалистической практике было предпринято несколько попыток перейти на такую систему финансирования. Однако все они проваливались. Причин этому было много. В качестве основной из них выступало отсутствие конкуренции, состязательности экономических субъектов – продавцов, собственников, потребителей. В условиях рынка хозрасчет – это необходимое условие развития бизнеса. Он становится одним из важнейших экономических инструментов.

Принципы хозрасчета

Организация финансирования строится на основании:

  1. Окупаемости затрат и рентабельности. Хозрасчет – это инструмент, обеспечивающий всем нормально работающим организациям возмещение производственных расходов и получение дохода. Каждая компания должна извлекать прибыль, достаточную для покрытия затрат и формирования свободного капитала.
  2. Хозяйственно-оперативной самостоятельности. Каждой компании предоставляется возможность по собственному усмотрению распоряжаться имуществом, планировать производство, реализовывать продукцию, нанимать сотрудников. Все предприятия на хозрасчете имеют свой счет в банке, получают кредиты. У организаций есть свой баланс, отчетность.
  3. Материальной ответственности. Организация и ее сотрудники отвечают за неисполнение обязательств, нерациональное использования ресурсов и прочие действия, которые осуществляются в процессе работы. Если компания не достигает плановых показателей, снижается качество товара, допускается простой, брак и так далее, то доходы ее уменьшаются. Это обстоятельство оказывает влияние на взаимоотношения с заказчиками, потребителями, поставщиками, кредиторами. Начинаются задержки оплаты, поставок, отчислений в бюджет. Соответственно, возникают негативные последствия для бизнеса в виде санкций.
  4. Материальной заинтересованности. Все операционные расходы покрываются предприятием из собственных средств. Таким образом, платежеспособность и затраты зависят непосредственно от прибыли. Чем лучше будет работать компания, тем устойчивее ее финансовое положение. Эффективная деятельность важна персоналу. Это обусловлено тем, что из доходов формируется фонд поощрения, выступающий в качестве материального стимула для сотрудников.
  5. Контроля рублем. Данный принцип означает, что итог деятельности компании должен зависеть от ее вклада, а не от других причин (инфляции или наличия неденежного рыночного сегмента). Существенное значение для такого контроля имеет порядок, в соответствии с которым осуществляется финансирование капвложений. Вкладывая в производство, банковские организации способствуют более полной мобилизации ресурсов и повышению эффективности работы.

Выводы

Как видно из приведенных выше положений, суть рыночной модели в полной мере отражает именно хозрасчет. Год принимается за отчетный период. По его окончании проводится анализ достигнутых показателей. В ходе него выявляются слабые и сильные стороны принятой концепции развития предприятия. На основании сделанных выводов формируются задачи на следующий период.

Развитие модели

При таком способе хозяйствования встает вопрос о переносе принципов, приведенных выше, с предприятия в целом на конкретного сотрудника. Речь, в частности, о формировании внутренней модели, выступающей как инструмент повышения результативности труда. Эффективная деятельность организации в условиях рынка возможна при четком и правильно организованном взаимодействии всех подразделений, заинтересованности коллективов и отдельных служащих в достижении высоких показателей. Как показывает практика, выдвижение хозрасчета в качестве метода и принципа хозяйствования на уровне первичных звеньев, базирующихся на сравнении результатов с расходами, непосредственно и прямо не стимулирует работников и не усиливает их ответственность за итоги деятельности. В этой связи требуется приближение модели к конкретному сотруднику. Другими словами, цели и ориентиры хозрасчета переносятся на внутрихозяйственные взаимоотношения.

Ключевые задачи

Внутренний хозрасчет предполагает финансирование цехов, производственных единиц, служб, отделов и прочих подразделений, участвующих в экономических отношениях. Он необходим для эффективного использования резервов и достижения более высоких результатов в работе всей компании в целом. В качестве ключевых задач внутреннего хозрасчета выступают:

  1. Усиление оперативно-хозяйственной самостоятельности отдельных подразделений с одновременным ужесточением ответственности за достигнутые показатели.
  2. Эффективная координация коллективной деятельности.
  3. Усиление заинтересованности подразделений и сотрудников в результатах.
  4. Формирование механизма имущественных взаимодействий между персоналом и собственниками предприятия.
  5. Совершенствование системы начисления зарплаты. В данном случае в качестве основы будет выступать оценка конечного результата труда на рынке.
  6. Улучшение культуры производства, условий работы и быта сотрудников, усиление социальной защиты.
  7. Повышение социальной и трудовой активности коллектива.

Внутренний хозрасчет выступает как органическая часть общей системы хозяйствования предприятия. Он формируется при сочетании самостоятельности подразделения и централизованного планового руководства, рентабельности и окупаемости, материальной ответственности и заинтересованности, единства интересов каждого сотрудника и всего коллектива в целом.

fb.ru

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *