Первая чеченская война. Как всё началось. Фото.
Внимание!!! Материал содержит фото не для слабонервных!
Если уж быть до конца честным, Россия начала воевать против мятежной республики уже в ноябре 1994 года. Кремль тогда снарядил т.н. «чеченскую оппозицию», придав ей в качестве бесплатного пушечного мяса российских солдат-срочников. Вот сообщения из СМИ того времени. 29 ноября 1994 года:
«Вчера Грозный выступил с заявлением, что 70 российских военнослужащих, захваченных в плен в субботу, будут во вторник расстреляны, если Россия не признает факт их участия в войне против Чечни. Министр обороны России Павел Грачёв заявил вчера, что если бы в Чечне действительно воевали российские десантники, то все проблемы были бы решены в течение двух часов».
Интересно, что тогда сегодняшние российские «ястребы», типа публициста Максима Соколова, не видели необходимости в войне в Чечне, завуалированно предлагая предоставить республике независимость:
Против начала войны в Чечне в декабре 1994 года выступала ВСЯ системная оппозиция, представленная в Госдуме. Вот официальные мнения фракций, высказанные ими 9 декабря 1994 года:
Аграрная партия России: Следует начать переговорный процесс на более высоком уровне, чем это было до сих пор, прекратив наступление российской армии.
ЯБЛоко: Конфликт должен быть урегулирован исключительно политическими средствами. Следует остановить продвижение войск и немедленно начать переговоры по всему спектру отношений Чечни с Россией.
Выбор России
: Следует немедленно остановить наступление и принять обращение к российской армии и народу Чечни с призывом избегать провокаций в отношении друг друга. После начала мирных переговоров подготовить почву для проведения в Чечне свободных выборов под международным контролем.
ПРЕС: Переговоры следует вести со всеми противостоящими группировками, а не только с Дудаевым. Речь о свободных выборах в Чечне вести сейчас преждевременно.
Женщины России: Конфликт должен быть урегулирован политическими методами, на переговоры пригласить представителей всех чеченских конфессий и совета старейшин.
Демократическая партия России: Госдуме следует создать наблюдательную комиссию для участия в мирных переговорах, а также провести предварительное расследование об ответственности высших должностных лиц за сложившуюся ситуацию. Заслушать на пленарном заседании премьер-министра Виктора Черномырдина.
КПРФ: Госдума должна принять политическое решение, способствующее переговорному процессу, и выступить с обращением к чеченскому народу с целью недопущения переноса междоусобного конфликта в другие регионы России. Госдуме следует создать наблюдательную комиссию для участия в мирных переговорах. Надо предоставить слово лидерам всех фракций в рамках «парламентского часа» по ТВ. В Конституцию следует внести поправку о контроле парламента над исполнительной властью. Госдума обязана как можно скорее принять решение о досрочных выборах всех ветвей власти.
ЛДПР: Действия президента и правительства полностью соответствуют Конституции. Вместе с тем было бы целесообразно «заморозить» боевые действия и провести политические переговоры.
Новая региональная политика: Категорически против применения силы в регионах и поддерживаем предложения о создании наблюдательной комиссии.
Но Ельцын и его окружение наплевали на мнение большинства россиян и политических партий, и начали военные действия против Чечни уже и силами российской армии. Сухая сводка от 15 декабря 1994 года выглядела так:
«Уже вторые сутки подряд подразделения МО и МВД «продолжают движение», неустанно достигая рубежей в 15-20 километрах от Грозного. Блокады Грозного нет, и границы самой Чечни достаточно прозрачны, а бои принимают позиционный характер. Изменить обстановку может решение Конфедерации народов Кавказа о начале мобилизации добровольцев на защиту Чечни. Вполне вероятно, что к тому моменту, когда российские войска всё-таки замкнут два «чеченских кольца», они сами окажутся в кольце партизан».
На следующий день пошли первые репортажи от журналистов с мест:
«Вчера артиллерийская дуэль в у Первомайской продолжалась, а днём я стал свидетелем строительства оборонительных сооружений в черте города на дороге, ведущей в сторону этой станицы. Экскаватор рыл траншею поперек пустыря, к обочине свозились бетонные балки, а посреди дороги, у врытого в землю безоткатного орудия, чеченские бойцы объясняли иностранным телекорреспондентам, откуда пойдут танки и как они будут по ним стрелять. Для убедительности они палили в воздух, правда не из пушки, а из автоматов.
Призыв Джохара Дудаева действовать традиционным кавказским методом «наскок — отскок, наскок — отскок» уже возымел действие. Ближе к ночи летучие группы с гранатометами разъезжаются на «Жигулях» и «Нивах» по местам дислокации российских войск и, отстрелявшись, возвращаются назад. Летучие группы боевиков, таким образом, получают прекрасную возможность совершать наскоки и уничтожать мелкие группы солдат и офицеров. Что же касается количества жертв с российской стороны, то очевидно, что официальные данные Москвы — 11 погибших — теперь даже отдаленно не похожи на правду.
Впрочем, у Москвы могут возникнуть неприятности и посерьёзнее ночных гранатометчиков. В ночь на четверг командование 19-й мотострелковой дивизии, продвижение которой было остановлено толпами местных жителей в районе станицы Ассиновская, заявило о своём нейтралитете и отказе двигаться на Грозный. Утверждается также, что значительная часть офицеров дивизии, задействованных в операции, подписалась под заявлением, в котором сообщается о намерении подать рапорта об увольнении из армии. Департамент госбезопасности Чечни намерен намерен организовать поездку журналистов в мятежную дивизию».
Ну а 31 декабря российская армия принялась штурмовать Грозный. Потери федералов были ужасающими, 18 января Интерфакс сухо передал итоги того штурма: Из Моздока были отправлены тела 1160 убитых российских солдат.
Война, против которой было практически всё российское общество (включая политические партии и армию), закономерно закончилась позорным «мирным договором» в Хасавюрте летом 1996 года, фактически – капитуляцией Москвы. К тому времени российская армия потеряла 10-15 тыс. солдат погибшими и 2-3 тыс. калеками (ранеными до 20 тыс.). Точное число погибших, искалеченных, раненых не известно до сих пор.
Конечно, тогда надо было давать мир Чечне, отпускать её в свободное плавание – обратно в адат, в доисторические времена. Де-факто ведь и сегодня ЧР тоже независима – мало какие законы России действуют там, а её руководство состоит из вчерашних боевиков. Это примерно как державы-победительницы в 1945-м поставили бы править освобождённой Германией Бормана, Геббельса, Эйхмана.
Так выглядела Первая чеченская компания:
Ниже, людям со слабыми нервами, просмотр не рекомендуется (18+)
Тёмный век на Кавказе
Кремль сделал ставку в Чечне на непопулярных политиков – на отца и сына Кадыровых вместо Алханова или Хасбулатова. Сама Чечня расколота на два лагеря – чуть больше половины выступают за союз с РФ, остальные – за вооружённую борьбу с ней. Но и эти знания о республике относятся к 2005-му – позднее социсследования в Чечне, да и на всём Кавказе прекратились.
Страдают молча: лица гражданской войны в Дагестане
В Дагестане продолжается война «несогласных» против чиновников и силовиков. Под молот этого противостояния попадает и мирное население. Число жертв всех сторон ежегодно идёт на сотни человек. Американский фотограф Диана Маркосян показала, как выглядит жизнь в этой «горячей точке» планеты у родственников погибших «несогласных».
Символы доблести на Северном Кавказе в XIX веке
Ещё в середине XIX века грузинский или лезгинский юноша лучшими подарком невесте на свадьбу считал отрубленные руки человека из соседнего племени. А аулы на Кавказе тогда устраивали соревнования: кто больше прибьёт отрубленных рук на церковь или мечеть. Эти наблюдения принадлежат перу французского писателя Дюма, совершившего этнографическую поездку на Кавказ.
Борьба северокавказских боевиков против советской власти в 1970-х годах
Последняя банда фашистских коллаборационистов была уничтожена в Чечено-Ингушетии в 1970 году, а последний абрек, начавший борьбу со Сталиным ещё в 1930-е годы был убит в 1976 году. Но на место этих боевиков на Северном Кавказе тогда сразу же пришли новые, на ликвидацию которых была брошена армия и бронетехника.
russiahousenews.info
Участники Первой чеченской кампании о войне (14 фото) » Триникси
31 августа 1996 года были подписаны Хасавюртовские соглашения, положившие конец Первой чеченской войне. Журналист Олеся Емельянова отыскала участников Первой чеченской кампании и побеседовала с ними о войне, об их жизни после войны, об Ахмате Кадырове и о многом другом.Дмитрий Белоусов, Санкт-Петербург, старший прапорщик ОМОН
В Чечне постоянно было ощущение: «Что я здесь делаю? Зачем все это надо?», но другой работы в 90-е годы не было. Мне супруга первая после первой же командировки сказала: «Или я, или война». А куда я пойду? Мы из командировок старались не вылезать, там хотя бы зарплату вовремя платили — 314 тысяч. Льготы были, «боевые» платили — это копейки были, точно не помню сколько. И бутылку водки давали, без нее тошновато было, в таких ситуациях от нее не пьянеешь, но со стрессом помогала справляться. Воевал я за зарплату. Дома семья, надо же было ее чем-то кормить. Никакой предыстории конфликта я не знал, ничего не читал.
Срочников молоденьких приходилось спиртом потихонечку отпаивать. Они только после учебки, для них проще умереть, чем воевать. Глаза разбегаются, головы вытаскивают, ничего не соображают. Кровь увидят, убитых увидят — спать не могут.
Убийство противоестественно для человека, хотя он привыкает ко всему. Когда голова не соображает, организм на автопилоте все делает. С чеченцами воевать было не так страшно, как с арабами-наемниками. Они намного опаснее, очень хорошо умеют воевать.
К штурму Грозного нас готовили около недели. Мы — 80 омоновцев — должны были штурмовать поселок Катаяма. Позже узнали, что там было 240 боевиков. В наши задачи входила разведка боем, а потом внутренние войска должны были нас подменить. Но ничего не получилось. Наши же по нам еще и ударили. Связи никакой не было. У нас своя милицейская рация, у танкистов своя волна, у вертолетчиков — своя. Мы рубеж проходим, артиллерия бьет, авиация бьет. Чеченцы испугались, подумали, что дураки какие-то. По слухам, штурмовать Катаяму изначально должен был новосибирский ОМОН, но их командир отказался. Поэтому нас с резерва кинули на штурм.
Среди чеченцев у меня были друзья в оппозиционных районах. В Шали, например, в Урус-Мартане.
После боевых действий кто-то спился, кто-то в дурдом попал — некоторых прямо из Чечни увозили в психушку. Никакой адаптации не было. Жена сразу ушла. Хорошего вспомнить не могу. Иногда кажется, что лучше все это вычеркнуть из памяти, чтобы жить дальше и идти вперед. А иногда хочется высказаться.
Льготы вроде есть, но все только на бумаге. Рычагов, как их получить, нет. Это я еще в городе живу, мне проще, а сельским жителям вообще невозможно. Руки-ноги есть — и то хорошо. Главная неприятность — это что ты рассчитываешь на государство, которое тебе все обещает, а потом оказывается, что ты никому не нужен. Я чувствовал себя героем, получил орден Мужества. Это была моя гордость. Сейчас уже по-другому на все смотрю.
Если бы сейчас предложили поехать повоевать — поехал бы, наверное. Там проще. Есть враг и есть друг, черное и белое — перестаешь видеть оттенки. А в мирной жизни надо крутиться и изгибаться. Это утомительно. Когда Украина началась, хотел поехать, но жена нынешняя отговорила.
Владимир Быков, Москва, сержант пехоты
Когда я попал в Чечню, мне было 20 лет. Это был осознанный выбор, я обратился в военкомат и в мае 1996 года уехал контрактником. До этого два года я учился в военном училище, в школе занимался пулевой стрельбой.
В Моздоке нас загрузили в вертолет Ми-26. Было ощущение, что видишь кадры из американского кино. Когда прилетели в Ханкалу, бойцы, которые уже прослужили некоторое время, предложили мне попить. Мне дали стакан воды. Я сделал глоток, и первая мысль была: «Куда бы это выплеснуть?». Вкус «военной воды» с хлоркой и пантоцидом — своеобразная точка невозврата и понимания, что пути назад нет.
Я себя героем не чувствовал и не чувствую. Чтобы стать героем на войне, надо либо погибнуть, либо совершить поступок, ставший достоянием общественности, либо находиться близко к командиру. А командиры, как правило, далеко.
Моей целью на войне были минимальные потери. Я воевал не за красных или белых, я воевал за своих ребят. На войне происходит переоценка ценностей, ты по-другому начинаешь смотреть на жизнь.
Чувство страха начинает пропадать где-то через месяц, и это очень плохо, появляется безразличие ко всему. Каждый из него выходил по-своему. Кто-то курил, кто-то пил. Я писал письма. Описывал горы, погоду, местных жителей и их обычаи. Потом эти письма рвал. Отправлять все равно не было возможности.
Психологически было тяжело, потому что зачастую не понятно, друг перед тобой или враг. Вроде днем человек спокойно ездит на работу, а ночью выходит с автоматом и обстреливает блокпосты. Днем ты с ним в нормальных отношениях, а вечером он в тебя стреляет.
Мы для себя делили чеченцев на равнинных и горных. Равнинные более интеллигентные люди, больше интегрированные в наше общество. А у живущих в горах совсем другой менталитет, женщина для них никто. Попросишь у дамы документы для проверки — и это может быть воспринято как личное оскорбление ее мужа. Нам попадались женщины из горных сел, у которых даже паспортов не было.
Однажды на блокпосту на пересечении с Сержень-Юртом мы остановили автомобиль. Из него вышел человек, у которого было желтое удостоверение на английском и арабском языках. Это оказался муфтий Ахмат Кадыров. Поговорили достаточно мирно на бытовые темы. Он спросил, можно ли чем-то помочь. У нас тогда была сложность с питанием, хлеба не было. Потом он привез нам на блокпост два лотка батонов. Хотели ему деньги дать, но он не взял.
Я думаю, что мы могли бы закончить войну так, чтобы не было второй чеченской. Нужно было идти до конца, а не заключать мирное соглашение на позорных условиях. Многие солдаты и офицеры тогда чувствовали, что государство их предало.
Когда я вернулся домой, с головой ушел в учебу. Учился в одном институте, параллельно в другом, еще и работал, чтобы мозг занять. Потом кандидатскую диссертацию защитил.
Когда я был студентом, меня отправили на курс оказания психосоциальной помощи для лиц, прошедших через горячие точки, организованный голландским университетом. Я тогда подумал, что Голландия же ни с кем не воевала в последнее время. Но мне ответили, что Голландия участвовала в войне Индонезии в конце 40-х годов — целых две тысячи человек. Я предложил им показать в качестве учебного материала видеокассету из Чечни. Но их психологи оказались морально не готовы и просили не показывать запись аудитории.
Андрей Амосов, Санкт-Петербург, майор СОБР
Что я буду офицером, я знал класса с третьего-четвертого. Папа у меня милиционер, сейчас уже на пенсии, дед офицер, брат родной тоже офицер, прадед погиб в Финской войне. На генетическом уровне это дало свои плоды. В школе я занимался спортом, потом была армия, группа специального назначения. У меня всегда было желание отдать долг родине, и когда мне предложили пойти в специальный отряд быстрого реагирования, я согласился. Сомнений, ехать или нет, не было, я давал присягу. Во время срочной службы я был в Ингушетии, мне было понятно, какой менталитет меня ждет. Я понимал, куда я еду.
Когда идешь в СОБР, глупо не думать, что можешь потерять жизнь. Но мой выбор был осознанный. Я готов отдать жизнь за родину и за друзей. Какие тут сомнения? Политикой должны заниматься политики, а боевые структуры должны выполнять приказы. Я считаю, что ввод войск в Чечню и при Ельцине, и при Путине был верным, чтобы радикальная тема не распространилась дальше на территории России.
Для меня чеченцы никогда не были врагами. У меня первый товарищ в техникуме был чеченец, его Хамзат звали. В Чечне мы отдавали им рис и гречку, у нас хорошее питание было, а они нуждались.
Мы работали по лидерам бандформирований. Одного из них мы с боем захватили в четыре часа утра и уничтожили. За это я получил медаль «За отвагу».
На спецзаданиях мы действовали слаженно, как единая команда. Задачи ставились разные, порой трудновыполнимые. И это не только боевые задачи. Нужно было выживать в горах, мерзнуть, спать по очереди возле буржуйки и согревать друг друга объятьями, когда нет дров. Все пацаны для меня герои. Коллектив помогал преодолевать страх, когда боевики были в 50 метрах и кричали «Сдавайтесь!». Когда я вспоминаю Чечню, я больше представляю лица друзей, как мы шутили, нашу сплоченность. Юмор был специфический, на грани сарказма. Мне кажется, раньше я это недооценивал.
Нам было проще адаптироваться, поскольку мы работали в одном подразделении и в командировки вместе ездили. Проходило время, и мы сами изъявляли желание снова поехать на Северный Кавказ. Физический фактор срабатывал. Чувство страха, которое дает адреналин, сильно влияло. Я расценивал боевые задачи и как долг, и как отдых.
Интересно было бы посмотреть на современный Грозный. Когда я его видел, он был похож на Сталинград. Сейчас война периодически снится, бывают тревожные сны.
Александр Подскребаев, Москва, сержант спецназа ГРУ
В Чечню я попал в 1996 году. У нас не было ни одного срочника, только офицеры и контрактники. Я поехал, потому что Родину защищать должны взрослые люди, а не малолетние щенки. У нас в батальоне командировочных не было, только боевые, мы получали 100 долларов в месяц. Ехал не за деньги, а воевать за свою страну. «Если родина в опасности — значит, всем идти на фронт», — еще Высоцкий пел.
Война в Чечне появилась не на ровном месте, это вина Ельцина. Он сам Дудаева и вооружил — когда выводили оттуда наши части, все склады Северо-Кавказского военного округа оставили ему. Я разговаривал с простыми чеченцами, в гробу они видали эту войну. Они жили нормально, всех устраивала жизнь. Не чеченцы начали войну и не Дудаев, а Ельцин. Одна сплошная подстава.
Чеченцы воевали кто за деньги, кто за родину. У них была своя правда. У меня не было ощущения, что они абсолютное зло. Но на войне не бывает правды.
На войне ты обязан выполнять приказы, тут уж никуда не денешься, даже преступные приказы. После ты имеешь право их обжаловать, но сначала должен выполнить. И мы выполняли преступные приказы. Вот когда, например, ввели Майкопскую бригаду в Грозный под Новый год. Разведчики знали, что этого нельзя было делать, но приказ был сверху. Сколько пацанов погнали на смерть. Это было предательство в чистом виде.
Взять хотя бы инкассаторский «КамАЗ» с деньгами, который стоял возле штаба 205 бригады, когда подписали Хасавюртовские соглашения. Бородатые дядьки приезжали и загружали мешками деньги. Фээсбэшники боевикам деньги выдавали якобы на восстановление Чечни. А у нас зарплату не платили, зато нам Ельцин зажигалки Zippo подарил.
Для меня настоящие герои — Буданов и Шаманов. Мой начальник штаба — герой. Будучи в Чечне он умудрялся писать научную работу о разрыве артиллерийского ствола. Это человек, за счет которого мощь русского оружия станет сильнее. У чеченцев тоже был героизм. Им были свойственны и бесстрашие, и самопожертвование. Они защищали свою землю, им объяснили, что на них напали.
Я считаю, что появление посттравматического синдрома сильно зависит от отношения общества. Если тебе в глаза все время говорят «Да ты убийца!», кого-то это может травмировать. В Великую Отечественную никаких синдромов не было, потому что встречала родина героев.
О войне надо рассказывать под определенным углом, чтобы люди дурью не занимались. Все равно будет мир, только часть народа будет убита. И не самая худшая часть. Толку от этого никакого.
Александр Чернов, Москва, полковник в отставке, внутренние войска
В Чечне я работал начальником вычислительного центра. Выехали мы 25 июля 1995 года. Ехали вчетвером: я как начальник вычислительного центра и три моих сотрудника. Прилетели в Моздок, вышли из самолета. Первое впечатление — дикая жара. Вертушкой нас доставили в Ханкалу. По традиции во всех горячих точках первый день нерабочий. Я привез с собой две литровых бутылки водки «Белый орел», два батона финской колбасы. Мужики выставили кизлярский коньяк и осетрину.
Лагерь внутренних войск в Ханкале представлял собой четырехугольник, обнесенный колючей проволокой. При въезде висел рельс на случай артиллерийских налетов, чтобы поднимать тревогу. Мы вчетвером жили в вагончике. Довольно удобно было, даже холодильник у нас был. Морозилка была набита бутылками с водой, поскольку жара была невыносимая.
Наш вычислительный центр занимался сбором и обработкой всей информации, в первую очередь оперативной. Раньше вся информация передавалась по ЗАС (засекречивающей аппаратуре связи). А за полгода до Чечни у нас появился прибор, который назывался РАМС, — не знаю, как это расшифровывается. Этот прибор позволял соединять компьютер с ЗАС, и мы могли передавать секретную информацию в Москву. Помимо внутренней работы типа всяких справок, два раза в сутки — в 6 утра и 12 ночи — мы передавали оперативную сводку в Москву. Несмотря на то что объем файлов был небольшой, связь была иногда плохая, и процесс затягивался надолго.
У нас была видеокамера, и мы снимали все. Самая главная съемка — это переговоры Романова (заместитель министра внутренних дел России, командующий внутренними войсками Анатолий Романов) с Масхадовым (один из лидеров сепаратистов Аслан Масхадов). На переговорах были два оператора: с их стороны и с нашей. Секретчики забрали у нас кассету, и ее дальнейшую судьбу я не знаю. Или, например, появилась новая гаубица. Романов сказал нам: «Езжайте и снимите, как она работает». Наш оператор также снял сюжет, как нашли головы трех иностранных журналистов. Мы передали пленку в Москву, ее там обработали и показали сюжет по телевидению.
Май 1996 года, аэродром военной базы в Ханкале
Война была очень неподготовленная. Пьяные Грачев и Егоров отправили под Новый год танкистов в Грозный, и их там всех пожгли. Танки отправлять в город — это не совсем правильное решение. И состав личный был не подготовлен. Дошло до того, что морпехов сняли с Дальнего Востока и туда кинули. Люди должны быть обкатаны, а тут пацанов чуть не из учебки сразу в бой бросали. Потерь можно было бы избежать, во вторую кампанию их было на порядок меньше. Перемирие дало небольшую передышку.
Я уверен, что первой чеченской можно было избежать. Я считаю, что основные виновники этой войны — Ельцин, Грачев и Егоров, они ее развязали. Если бы Ельцин назначил Дудаева замминистра МВД, поручил ему Северный Кавказ, он бы там навел порядок. Мирное население страдало от боевиков. Но когда мы бомбили их села, они против нас поднимались. Разведка в первую чеченскую работала очень плохо. Агентуры не было, потеряли всю агентуру. Были ли боевики в разрушенных селах, не были, точно нельзя сказать.
Мой друг боевой офицер, вся грудь в орденах, снял погоны и отказался ехать в Чечню. Сказал, что это неправильная война. Он даже пенсию отказался оформлять. Гордый.
У меня в Чечне обострились болячки. До такого дошло, что я не мог работать на компьютере. Еще такой режим работы был, что спал всего четыре часа плюс стакан коньяка на ночь, чтобы заснуть.
Руслан Савицкий, Санкт-Петербург, рядовой внутренних войск
В Чечню в декабре 1995 года я приехал из Пермской области, где у меня была учебка в батальоне оперативного назначения. Поучились мы полгода и поехали в Грозный на поезде. Мы все писали прошения, чтобы нас направили в район боевых действий, насильно не принуждали. Если один ребенок в семье, то вообще спокойно мог отказаться.
С офицерским составом нам повезло. Это были молодые ребята, старше нас всего на два-три года. Они всегда бежали впереди нас, чувствовали ответственность. Из всего батальона у нас с боевым опытом был только один офицер, прошедший Афганистан. В зачистках непосредственно участвовали только омоновцы, мы, как правило, держали периметр.
В Грозном полгода мы жили в помещении школы. Часть ее занимало подразделение ОМОН, около двух этажей — мы. Вокруг стояли автомобили, окна были заделаны кирпичами. В классе, где мы жили, стояли буржуйки, топили дровами. Мылись раз в месяц, жили со вшами. За периметр выходить было нежелательно. Меня оттуда вывезли раньше остальных на две недели за дисциплинарные нарушения.
Торчать в школе было скучно, хотя кормили нормально. Со временем от скуки мы начали пить. Магазинов не было, водку мы покупали у чеченцев. Нужно было выйти за периметр, пройтись около километра по городу, прийти в обычный частный дом и сказать, что нужен алкоголь. Была большая вероятность, что не вернешься. Я ходил без оружия. За один только автомат могли убить.
Разрушенный Грозный, 1995 год
Местный бандитизм – странная штука. Вроде днем человек нормальный, а вечером выкопал автомат и пошел стрелять. Под утро закопал оружие — и снова нормальный.
Первое соприкосновение со смертью было, когда убили нашего снайпера. Он отстрелялся, ему захотелось забрать у убитого оружие, он наступил на растяжку и подорвался. По-моему, это полное отсутствие мозгов. У меня не было ощущения ценности собственной жизни. Смерти я не боялся, боялся глупости. Идиотов рядом было много.
Когда вернулся, пошел устраиваться в милицию, но у меня не было среднего образования. Сдал экстерном экзамены и пришел снова, но меня снова прокатили, потому что в Чечне я заработал туберкулез. Еще потому что много пил. Не могу сказать, что в моем алкоголизме виновата армия. Алкоголь в моей жизни и до нее присутствовал. Когда началась вторая чеченская, хотел поехать. Пришел в военкомат, мне дали кучу документов, это немного отбило желание. Потом еще появилась судимость за какую-то фигню, и накрылась моя служба в армии. Хотелось куража и кайфа, но не сложилось.
Даниил Гвоздев, Хельсинки, спецназ
В Чечню я попал по призыву. Когда пришло время идти в армию, я попросил своего тренера устроить меня в хорошие войска — была у нас в Петрозаводске рота специального назначения. Но на сборном пункте моя фамилия прозвучала с теми, кто идет в Сертолово в гранатометчики. Оказалось, что за день до этого мой тренер уехал в Чечню в составе сборного отряда СОБРа. Я вместе со всем «стадом» встал, пошел на поезд, месяца три был в учебной части. Рядом была часть десантников в Песочном, писал туда неоднократно заявления, чтоб приняли, приходил. Потом понял, что все бесполезно, сдал экзамены на радиста командно-штабной машины 142-й. Ночью наш капитан и офицеры нас подняли. Один ходил со слезами, говорил, как всех нас уважает и любит, второй пытался предостеречь. Они сказали, что завтра мы все улетаем. На следующую ночь так интересно было на этого офицера смотреть, я так и не понял, для чего он слезы лил перед нами, ему лет было меньше, чем мне сейчас. Плакал: «Парни, я так за вас буду переживать!» Кто-то ему из ребят сказал: «Так собирайся и езжай с нами».
Мы прилетели во Владикавказ через Моздок. Месяца три у нас было активных занятий, мне дали 159-ю радиостанцию за спину. Потом меня отправили в Чечню. Там я пробыл девять месяцев, я был единственный связист в нашей роте, который более-менее что-то в связи понимал. Через шесть месяцев мне удалось выбить помощника — парня со Ставрополя, который ничего не понимал, но много курил, и для него Чечня была раем вообще.
Задачи мы там выполняли разные. Из простых — у них нефть там можно лопатой раскопать и они ставили такие аппараты: бочка, под ней газовый или на солярке подогреватели, они прогоняют нефть до состояния, когда в конце получается бензин. Бензин продают. Гнали огромные колонны с грузовиками. То же самое в Сирии делает запрещенный в России ИГИЛ. Какой-нибудь не договорится, его свои же сдают — и его бочки горят, а какой-то спокойно делает, что нужно. Постоянная работа тоже была — мы охраняли все руководство штаба СКВО, Шаманова охраняли. Ну и разведывательные задания.
У нас было задание захватить боевика, какого-нибудь языка. Уходили в ночь искать на окраине села, увидели, что туда подходят машины, сливают бензин. Заметили там одного товарища, он постоянно ходил, менял подогрев под бочками, у него автомат, ну раз автомат — значит боевик. У него стояла бутылка, подойдет, отхлебнет и спрячет, ну мы лежим, смотрим с товарищем, он говорит: «Водка у него, они ж мусульмане, пить нельзя, вот он сюда ходит, выпьет и спрячет». Задача захватить языка ушла на второй план, надо сначала захватить водку. Проползли, нашли бутылку, а там вода! Нас это разозлило, взяли в плен его. Этого парня-боевика, худого такого, после допроса в разведотделе обратно к нам отправили. Он рассказывал, что раньше греко-римской борьбой занимался и со сломанным ребром сделал стойку на руках, я его зауважал сильно за это. Он оказался двоюродным братом полевого командира, потому его обменяли на двух наших солдат. Надо было видеть этих солдат: 18-летние парни, не знаю, психика явно поломана. Мы этому парню на зеленом платке написали: «Ничего личного, мы войны не хотим».
Он спрашивает: «Почему вы меня не убили?» Мы объяснили, что нам стало интересно, что он пьет. А он рассказал, что у них в деревне осталась одна русская, ее не трогали, потому что она колдунья, к ней все ходили. Два месяца назад она ему дала бутылку воды и сказала: «Тебя могут убить, пей эту воду и останешься жить».
Постоянно мы размещались в Ханкале, а работали повсюду. Последний у нас был дембельский аккорд, освобождали Бамут. Видели фильм Невзорова «Бешеная Рота»? Вот мы вместе с ними шли, мы с одной стороны по перевалу, они по другой. У них был один срочник в роте и именно его убило, а все контрактники живы. Как-то смотрю в бинокль, а там какие-то люди бородатые бегают. Ротный говорит: «Давай дадим по ним пару огурцов». По радиостанции запросили, мне говорят координаты, смотрю — они забегали, руками машут. Потом показывают белуху — то, что под камуфляж надевали. И мы поняли, что это наши. Оказалось, у них аккумуляторы не работали на передачу и он передать не мог, а меня слышал, вот они и начали махать.
В бою ничего не запоминаешь. Кто-то рассказывает: «Когда я увидел глаза этого человека…» А я не помню такого. Бой прошел, я вижу, что все хорошо, все живы. Была ситуация, когда мы попали в кольцо и вызвали огонь на себя, получается, что если я ложусь, связи нет, а мне надо корректировать, чтоб в нас не попали. Я встал. Ребята кричат: «Хорош! Ложись». А я понимаю, что если связи не будет, свои и накроют.
Кто придумал в 18 лет давать детям оружие, давать право на убийство? Коли дали, так сделайте, чтоб люди, когда вернулись, героями были, а сейчас мосты Кадырова. Я понимаю, что хотят помирить две нации, все сотрется через несколько поколений, но этим-то поколениям как жить?
Когда я вернулся, на дворе были лихие девяностые, и почти все мои друзья были заняты чем-нибудь противозаконным. Я попал под следствие, судимость… В какой-то момент, когда голова от военного тумана стала отходить, я этой романтике помахал рукой. С ребятами ветеранами открыли общественную организацию по поддержке ветеранов боевых действий. Работаем, себе помогаем, другим. Еще я иконы пишу.
Отсюда
trinixy.ru
Первая чеченская война: как предавали своих
Александр Ардышев – Сераджи Дудаев
В 1995 году часть, в которой служил Ардышев, была переведена в Чечню. Александру оставалось служить совсем немного, буквально несколько недель. Однако, он решил круто изменить свою жизнь и дезертировал из части. Это было в селении Ведено. Кстати говоря, про Ардышева нельзя сказать, что он предал своих товарищей, поскольку товарищей у него не было. За время службы он отметился тем, что периодически воровал у своих однополчан вещи и деньги, и не было среди солдат его части ни одного, кто относился бы к Ардышеву, как к другу. Сначала он попал в отряд полевого командира Мавлади Хусаина, затем воевал под началом Исы Мадаева, затем в отряде Хамзата Мусаева. Ардышев принял ислам и стал Сераджи Дудаевым. Новой службой Сераджи стало охранять пленников. Истории о том, каким издевательствам и пыткам подвергал вчерашний русский солдат Александр, а ныне – воин ислама Сераджи своих бывших сослуживцев, просто страшно читать. Он избивал пленных, расстреливал неугодных по приказу своего начальства. Одного израненного и измученного неволей солдатика заставлял учить наизусть Коран, а когда тот ошибался, избивал его. Однажды он для потехи боевиков поджег на спине несчастного порох. Он настолько был уверен в своей безнаказанности, что даже не стеснялся объявляться российской стороне в своем новом обличье. Однажды он прибыл в Ведено со своим командиром Мавлади чтобы уладить конфликт между местными жителями и федеральными войсками. Среди федералов был и его бывший начальник полковник Кухарчук. Ардышев подошел к нему, чтобы покрасоваться своим новым статусом, и угрожал расправой.
Когда военный конфликт завершился, Сераджи обзавелся в Чечне собственным домом и стал служить в погранично-тамож
russian7.ru
Война в Чечне — российские солдаты как надежная опора России
Война в Чечне принесла много горя обеим сторонам. Сейчас в России не осталось практически ни одной семьи, в которой отцы, сыновья, дяди, племянники,
просто знакомые или соседи не были бы как-нибудь связаны с этой войной. Из-за не грамотного командования, на этой войне погибло много молодых ребят. Война в Чечне длилась много лет, и все же чеченские боевики были усмирены, в данный момент их остатки успешно уничтожаются российским спецназом.
В начале 90-х годов республики бывшего союза начали заявлять о своей независимости одна за другой, этого захотелось и маленькой, но гордой Чечне, которая жаждала свободы. Но отпускать ее никто не собирался, так как это наша земля, а земли просто так не отдаются. Началась война, итог первой кампании известен — позорные Хасавюртовские соглашения, по которым Чечня получила временную независимость. После этого боевики начали беспределить, захватывать заложников и требовать выкуп, устраивать теракты и т.д. Долго терпеть мы этого не могли и в 1999 году началась вторая кампания, где уже были учтены ошибки первой кампании. Благодаря слаженным действиям военных, удалось с небольшими потерями разбить группировки боевиков буквально за 1,5 года. Уже в 2001 году активных боевых действий как таковых не было. Далее ждала партизанская война…
Те молодые солдаты, которые гибли на этой войне сотнями, они сложили свои головы за наше с вами будущее, чтобы мы сегодня жили без страха что какой-нибудь боевик из Чечни устроит теракт где-нибудь в российском городе. И действительно, вооруженные формирования Чеченской Республики сегодня присягнули на верность России и отстаивают ее интересы в различных горячих точках планеты. Чеченские кадыровские батальоны теперь на нашей стороне, но есть и ваххабиты, которых еще не успели добить спецслужбы, но это временно, так как добро всегда побеждает зло !!!
Ты был один среди тех…
Война, война…
В этих разделах вы можете почитать интересные статьи о войне, рассказы участников, ознакомиться с хроникой войны, а также посмотреть список погибших…
www.soldati-russian.ru
Из воспоминаний о чеченской войне » Перуница
О некоторых особенностях мультикультурности, толерантности и общечеловеческих ценностях
Взято отсюда: Масленица Автор собрал дайджест из своих интернет-дискуссий на тему чеченской войны и сопутствующих обстоятельств.
Как видно из нижеследующего текста, в политике Медведева – Матвиенко по созданию нации “россиянин” могут возникнуть некоторые трудности.
Как в своё время сказал Ильич (тот, который вечно живой) прежде чем объединяться, надо размежеваться. Тоесть понять сходство и различия в менталитете, целях и интересах каждого. А потом уже объединяться по интересам и ко взаимной выгоде, не забывая при этом о различиях и собственных целей.
Вместо эпиграфа отрывок от того же автора в другой его подборке с моими добавками коричневым цветом:
”Когда государство попросту забивает на своих сограждан то о каком патриотизме может идти речь?
А вот здесь не соглашусь. Патриотизм (по русски — любовь к Отечеству) приципиально немонетизируемая штука. (Типа любовь к детям и вообще любовь. Любовь из выгоды (вернее, иммитация любви из выгоды) – это проституция.)
Быть патриотом, заранее зная, что ты не поимеешь себе с этого никакой пользы, кроме вреда — это и есть настоящий патриотизм. Всё остальное – проституция”.
“Под катом собраны только воспоминания, связанные с Чечней. Но это не главное в подборке, главное там — система взглядов, мировоззрение.
***
А вас, господа, разводят как лохов и заставляют гибнуть за чьи-то мелкособственнические интересы.
Уважаемый Гурон! Вам со стороны, конечно, виднее, чем мне. Я всего лишь родился и вырос в Чечне (Надтеречный район, ст. Шелковская), потом вывозил оттуда семью и соседей (кого смог), а потом был «разведенным лохом», причем дважды: с 1994 по 1996, и с 1999 по 2004. И вот что я Вам скажу. В 1991-1992 гг (еще до первой войны) в Чечне были вырезаны ДЕСЯТКИ ТЫСЯЧ русских. В Шелковской весной 1992 г «чеченской милицией» у русского населения было изъято все охотничье оружие, а через неделю в безоружную станицу пришли боевики. Они занимались переоформлением недвижимости. Причем для этого была разработана целая система знаков. Человеческие кишки, намотанные на забор, означали: хозяина больше нет, в доме только женщины, готовые к «любви». Женские тела, насаженные на тот же забор: дом свободен, можно заселяться.
Поэтому, уважаемый Гурон, я и те кто воевал со мной рядом — менее всего думали о «чьих-то мелкособственнических интересах». Мы думали совсем о другом.
***
А военные — действительно не политики. Мне тут одна история вспомнилась. Мою роту подняли для разоружения одного чеченского гадюшника, причём работали «вованы» (спецназ ВВ МВД), а мы только прикрывали. Когда командиру вованов привели старейшин села, он потребовал от них в течение двух часов сдать 24 АК. На что один из старейшин начал вы@бываться… Он заявил, что в их селе действует законный отряд самообороны, но автоматов им самим не хватает, поэтому федералы обязаны ему немедленно выдать[/b] ещё 20 АК. Вованы от такой борзоты слегка прижухли, а вот мы не растерялись. О@уевший старейшина на глазах у всех получил очередь в хлеборезку, и пока его ноги ещё дёргались, остальные старейшины услышали деликатную просьбу сдать не 24 АК а 100. И не за два часа, а за час. Чечены уложились за сорок минут, сдав ровно 100 автоматов.
А мораль сей истории такова: политика и дипломатия хороши для партнёра, остающегося в неких рамках. Для «партнёра», потерявшего берега, должен быть иной набор инструментов.
***
Я видел колонны автобусов, к которым из-за смрада нельзя было подойти на сто метров, потому что они были набиты телами зарезанных русских. Я видел женщин, ровненько распиленных вдоль бензопилой, детишек, насаженных на столбы от дорожных знаков, художественно намотанные на забор кишки. Нас, русских, вычистили с собственной земли, как грязь из-под ногтей. И это был 1992 год — до «первой чеченской» оставалось ещё два с половиной года.
***
Я Вам сейчас расскажу одну маленькую историю про «конкурентную борьбу и федералов», в коей принимал непосредственное участие. Весной 1995го моей разведгруппе было приказано обеспечить безопасность одной… очень хитрой колонны. Причём настолько хитрой, что потери не допускались даже теоретически. И в «помощь» мне передали «местных проводников». Одного взгляда на эту шушеру было достаточно, чтобы понять, что довериться им – положить своих ребят и сорвать выполнение боевой задачи. Пришлось родить для колонны ложный маршрут, причём логичный и очень правдоподобный. И уже этот маршрут слить «союзничкам». Пришлось даже «в гражданке» проехать с ними по этому маршруту, хотя был большой риск попасть в ДГБ ЧРИ – оставалось только надеяться, что боевики вместо синицы в руках (молодого офицеришки) предпочтут дождаться жирного журавля. И двигаясь по маршруту, я запоминал потенциальные места, откуда удобнее всего работать по колонне. А вернувшись – доложил начальству свои предложения: колонну провести по другому маршруту, а все «срисованные» места накрыть артиллерией и авиацией. И по итогам доклада убедился, что мой «гениальный план» был задуман вышестоящими командирами изначально. Основной целью операции была вовсе не проводка колонны-пустышки, а стравливание Исы Мадоева («проводники» были из его банды) с Гелаевым. Меня и мою группу при этом планировалось использовать «втёмную». План пришлось слегка подкорректировать, но в целом всё прошло как задумано – изготовившиеся к атаке на колонну гелаевцы попали под раздачу, а затем долго резались с мадоевцами.
И это был всего лишь 1995 год, ни о какой «имперской политике» не было даже речи. А вот с конца 1999 года эта самая политика стала вполне явной. Это на мой субъективный взгляд.
***
Я в связи с этим интересовался, сколько в этой же роте воевало контрактников-москвичей.
Нужно сказать, что наша «армия» по состоянию на 1994 год представляла из себя жалкое зрелище. Никаких контрактников в моём взводе тогда не было, да и взвода, как такового, не было тоже — 12 оборванных тонкошеих юношей взводом не назовёшь при всём желании. На тот момент интересующих Вас москвичей у меня было двое, и ещё трое — из ближнего Подмосковья (Балашиха, Электросталь). Во время январских боёв за Грозный сводный отряд нашего полка понёс большие потери, в результате я некоторое время покомандовал батальоном, заменив погибшего комбата. Нас тогда было чуть больше двухсот рыл, и национальный состав был, конечно, шире, чем во взводе — были и эвенки, и осетины, и черемисы, и татары с башкирами, и мордва, и даже единственный, знаменитый на весь полк еврей . А где-то с весны 95-го пошли первые контрактники. Точнее так: «контрактники». Процентов 80 из них — тупое спившееся дерьмо и откинувшиеся с зоны пассажиры, нормальных ребят было немного. Но были. И среди них — первые «иностранцы» — русские из Прибалтики, Молдавии, Украины, Белоруссии и Казахстана. Ради того, чтобы подписать контракт с МО, этим ребятам, естественно, нужно было получить российское гражданство. Их, конечно, было немного — по два-три человека на роту, но сам факт такой помощи был на слуху, и отношение к «варягам» было даже несколько более душевным, чем к своим.
Ко «второй чеченской» мы получили возможность подготовиться более основательно, контрактники были уже принципиально другие. Отбор был очень тщательный, а у нас ещё и весьма специфический. К примеру, выстроив вновь прибывших «партизан», я перед строем разрезал себе ножом запястье, затем также на глазах у всех зашивал, а затем давал команду повторить. Те, кто смог выполнить это упражнение — переходили к следующему этапу, где их ждали новые издевательства и «подлянки». В 1999 году в числе тех, кто прошёл все испытания и был зачислен в мою роту — были три «белоруса», а вот москвичей не было ни одного. Но не потому, что их не было совсем, а потому, что изменились принципы формирования подразделений, и командиры стремились создать сплочённые коллективы, состоящие из «земляков». В результате все москвичи тусовались в другой роте, и их было довольно много. А у меня были, в основном, ребята с Урала.
***
Башкирской «Чечни» не будет по той причине, по которой не будет, например, бурятской «Чечни». Или якутской. Менталитет не тот (и поверьте я знаю, что говорю :D)
Очень не хочется быть невежливым, но не могли бы Вы поделиться этим своим знанием с муллой белорецкой мечети?
Этот башкир — мой бывший боец, который 2 января 1995 года в рукопашной положил ножом двух «духов», обработать которых я уже не успевал. А потом зашил мою распоротую бочину и тащил меня на себе несколько километров до нашего блок-поста.
Вот ему и расскажите про бурятско-якутский менталитет. Если смелости хватит.
Кстати, о птичках. С бурятами и якутами я не служил (как-то не довелось), а вот эвенк-снайпер у меня в роте был. Про менталитет эвенков какой-нибудь анекдотец не расскажете?
***
Грозный не «вбамбливали в каменный век». В Грозном шел БОЙ (конкретное мочилово). Для примера могу сказать, что мой взвод (18 пацанов) в районе Минутки отстрелял полный ГАЗ-66 «Шмелей» за полдня. А у местного «населения» я интересовался, куда в 91-94 гг из Чечни делись 200 тысяч русских.
***
Во время первой чеченской были захвачены видеозаписи, как развлекались с русскими женщинами несовершеннолетние вайнахи. Они ставили женщин на четвереньки и метали ножи как в мишень, стараясь попасть во влагалище. Все это снималось на видео и комментировалось.
***
Русские 2009 г кардинально отличаются от русских 1991-го. В 91-м году в ст. Шелковской один вооруженный чеченец перебил больше сотни русских — ходил от дома к дому, спокойно перезаряжался, стрелял. И никто не посмел сопротивляться. А всего через 15 лет в Кондопоге, Твери и Ставрополе чечены жестоко обломались.
***
Ну и чтоб закончить — ещё немного поупражняемся в жидоборчестве.
Первый подход к снаряду.
У меня во взводе (а потом и в роте) служил еврей-контрактник, Миша Р…йман. Свои называли его жидёнком, а чужих он поправлял, заявляя: «Я не жидёнок. Я — жидяра!» Во время «первой чеченской» в Грозном в р-не консервного завода мы всей разведгруппой вляпались в засаду. И когда окружившие нас боевики заорали: «русня, сдавайся!», этот жидёнок, находившийся ближе всех к пролому в стене, вступил в дискуссию: сначала выстрелил из подствольника, а потом добавил на словах: «Отсоси, шлемазл!»
Во время второй чеченской я как-то раз словил пару пуль. И этот жидёнок мою подстреленную стокилограммовую тушу вытаскивал на себе 11 километров. Хотите с этим жидом побороться? Не вопрос. Вот только сначала придётся побороться со мной.
Второй подход к снаряду.
Там же, на войне, судьба свела меня с ещё одним евреем — Львом Яковлевичем Рохлиным. Первоначально наше участие в новогоднем штурме не предполагалось. Но когда была потеряна связь со 131-й мсбр и 81-м мсп, нас бросили на помощь. Мы прорвались в расположение 8 АК, которым командовал генерал Рохлин, и прибыли к нему в штаб. Тогда я впервые увидел его лично. И он мне с первого взгляда как-то не показался: сгорбленный, простуженный, в треснутых очках… Не генерал, а какой-то усталый агроном. Он поставил нам задачу — собрать разрозненные остатки майкопской бригады и 81-го полка и вывести их к пвд рохлинского разведбата. Этим мы и занимались — собирали по подвалам обоссавшееся от страха мясо и выводили в расположение рохлинских разведчиков. Всего набралось около двух рот. Поначалу Рохлин не хотел их использовать, но когда все остальные группировки отступили — 8 АК остался один в оперативном окружении в центре города. Против всех боевиков! И тогда Рохлин выстроил это «воинство» напротив строя своих бойцов и обратился к ним с речью. Эту речь я не забуду никогда. Самыми ласковыми выражениями генерала были: «сраные мартышки» и «п@дарасы». В конце он сказал: «Боевики превосходят нас в численности в пятнадцать раз. И помощи нам ждать неоткуда. И если нам суждено здесь лечь — пусть каждого из нас найдут под кучей вражеских трупов. Давайте покажем, как умеют умирать русские бойцы и русские генералы! Не подведите, сынки…»
Льва Яковлевича давно нет в живых — с ним разобрались без Вас. Одним евреем меньше, не правда ли?
***
Задумайтесь над этим. Кто отдал приказ воевать? И не говорите мне,что это сделал Ельцин-алкоголик. Все решения за него всегда принимались членами того самого организованного еврейского сообщества.
Преступление Ельцина не в том, что он ввёл войска в 1994-м, а в том, что он не сделал этого в 1991-м
Давайте, я Вам кое-что расскажу, что б Вы поняли, какую @уйню Вы тут понаписАли.
Я родился и вырос в Чечне, точнее в станице Шелковской Шелковского района Чечено-Ингушской АССР. С раннего детства пришлось пересекаться с вайнахами. И уже тогда меня поразило, насколько они сильнее нас духом. В детском саду между русскими и вайнахскими детьми постоянно происходили драки, по итогам которых вызывали родителей. Причём с «русской» стороны всегда приходила мамочка, которая начинала выговаривать своему сыночку: «Ну что же ты, Васенька (Коленька, Петенька) дерёшься? Драться нельзя! Это нехорошо!» А с «вайнахской» стороны всегда приходил отец. Он давал сыну подзатыльник, и начинал на него орать: «Как ты, джяляб, посмел проиграть бой вонючему русскому – сыну алкоголика и проститутки?! Чтобы завтра же отлупил его так, чтобы он потом всегда от страха срался!»
В школе редкий день обходился без драк, причём драться мне практически всегда приходилось в меньшинстве. И это при том, что в моём классе на пять вайнахов было пятнадцать славян. И пока я один отмахивался от пятерых, остальные четырнадцать «гордых росичей» в это время внимательно разглядывали свои ботинки.
(В принципе, если Вы пользуетесь общественным транспортом, то подобную картину должны были наблюдать неоднократно: один дебошир к кому-нибудь пристаёт, а полсалона мужиков в этот момент всенепременно начинают интересоваться собственной обувью).
На нас постоянно производилось психологическое давление, постоянно «щупали на слабину». Чуть прогнёшься – всё, конец: опустят так, что уже не поднимешься.
Однажды меня после школы подкараулили вайнахи-старшеклассники. В драке я разбил одному из них голову водопроводной трубой. Остальные прекратили бой и утащили своего подранка. На следующий день в классе ко мне подошли незнакомые вайнахи и забили стрелку, объявив, что будем биться на ножах — насмерть. Я пришёл, а их там человек пятнадцать, и все – взрослые мужики. Думаю – всё, сейчас зарежут. Но они оценили, что я не испугался и пришёл один, поэтому выставили одного бойца. Мне дали нож, а чеченец вышел без оружия. Тогда я тоже свой бросил, и мы рубились голыми руками. По итогам этой драки я попал в больницу с переломами, но когда вышел – меня встретил отец того парня, которому я разбил трубой башку. Он мне сказал: «Я вижу, что ты воин, и не боишься смерти. Будь гостем в моём доме». После этого мы долго с ним беседовали. Он рассказывал мне про адаты (чеченские родовые обычаи), про воспитание, превращающее чеченских мальчиков в бойцов, про то, что мы, русские пи@арасы, оторвались от своих корней, перестали слушать своих стариков, спились, выродились в толпу трусливых баранов и перестали быть народом.
Вот с этого самого момента и началось моё «переобувание» или, если угодно, становление.
Потом настали «весёлые времена». Русских начали резать на улицах средь бела дня. На моих глазах в очереди за хлебом одного русского парня окружили вайнахи, один из которых плюнул на пол и предложил русскому слизать плевок с пола. Когда тот отказался, ему ножом вспороли живот. В параллельный класс прямо во время урока ворвались чеченцы, выбрали трёх самых симпатичных русских старшеклассниц и уволокли с собой. Потом мы узнали, что девчонки были вручены в качестве подарка на день рожденья местному чеченскому авторитету.
А затем стало совсем весело. В станицу пришли боевики и стали зачищать её от русских. По ночам иногда были слышны крики людей, которых насилуют и режут в собственном доме. И им никто не приходил на помощь. Каждый был сам за себя, все тряслись от страха, а некоторые умудрялись подводить под это дело идеологическую базу, мол, «мой дом – моя крепость» (да, уважаемый Родо, эту фразу я услышал именно тогда. Человека, который её произнёс, уже нет в живых – его кишки вайнахи намотали на забор его же собственного дома). Вот так нас, трусливых и глупых, вырезали поодиночке. Десятки тысяч русских были убиты, несколько тысяч попали в рабство и чеченские гаремы, сотни тысяч сбежали из Чечни в одних трусах.
Так вайнахи решили «русский вопрос» в отдельно взятой республике.
И удалось им это только потому, что мы были ничтожествами, полным дерьмом. Мы и сейчас дерьмо, правда уже не такое жидкое – среди дерьма начали попадаться стальные крупинки. И когда эти крупинки собираются вместе – происходят кондопоги. Их пока немного, но вайнахи – молодцы. Настоящие санитары леса. В результате их культурно-просветительской миссии в России русские бараны снова становятся людьми.
Вообще, тем, кто по жизни пересекался с чеченцами, есть за что их ненавидеть. А после такого
Ролика нет.
их есть за что ненавидеть и тем, кто с ними не пересекался (Острожно! Слабонервным не смотреть! Остальным смотреть, помня о когнитивном диссонансе. И я рекомендую вначале посмотреть ролик, затем читать дальше).
Ролик снят боевиками в 1999 г во время вторжения группировки Басаева в Дагестан. На пути группировки находился наш блок-пост, личный состав которого, увидев боевиков, обосрался от страха и сдался в плен. У наших военнослужащих была возможность умереть по-мужски, в бою. Они этого не захотели, и в результате были зарезаны как бараны. И если Вы посмотрели ролик внимательно, то должны были заметить, что руки связаны только у одного, которого зарезали последним. Остальным судьба предоставила ещё один шанс умереть по-людски. Любой из них мог встать и сделать последнее в своей жизни резкое движение – если не вцепиться во врага зубами, то хотя бы принять нож или автоматную очередь на грудь, стОя. Но они, видя, слыша, и чувствуя, что рядом режут их товарища, и зная, что их зарежут тоже, всё равно предпочли баранью смерть.
Это «один в один» ситуация с русскими в Чечне. Там мы вели себя точно так же. И нас точно так же вЫрезали.
Я, кстати, каждому молодому пополнению в своём взводе, а потом в роте, обязательно показывал трофейные чеченские ролики, причём ещё менее гламурные, чем представленный. Мои бойцы посмотрели и на пытки, и на вспарывание живота, и на отпиливание головы ножовкой. Внимательно посмотрели. После этого ни одному из них и в голову не могло прийти сдаться в плен.
Я уже рассказывал Вам про речь Рохлина. А вот о том, что было дальше – не рассказал. А дальше был страшный, жуткий бой, в котором из моего взвода в 19 человек в живых осталось шестеро. И когда чеченцы прорвались в расположение и дело дошло до гранат, и мы поняли, что нам всем приходит п@здец – я увидел настоящих русских людей. Страха уже не было. Была какая-то весёлая злость, отрешённость от всего. В голове была одна мысль: «батя» просил не подвести». Раненые сами бинтовались, сами обкалывались промедолом и продолжали бой.
Затем мы с вайнахами сошлись в рукопашной. И они побежали. Это был переломный момент боя за Грозный. Это было противостояние двух характеров – кавказского и русского, и наш оказался твёрже. Именно в тот момент я понял, что мы это можем. Этот твёрдый стержень в нас есть, его нужно только очистить от налипшего говна. В рукопашной мы взяли пленных. Глядя на нас, они даже не скулили – они выли от ужаса. А потом нам зачитали радиоперехват – по радиосетям боевиков прошёл приказ Дудаева: «разведчиков из 8АК и спецназ ВДВ в плен не брать и не пытать, а сразу добивать и хоронить как воинов». Мы очень гордились этим приказом.
С тех пор я наблюдаю и стараюсь брать на заметку всплески русского характера. Динамика изменения, в принципе, приятная, но до полного переобувания русских на правильное ещё очень и очень далеко.
Вот ТАКИХ «всплесков», увы, гораздо больше.
Дружно любуемся на «будущую надежду и опору» новой России:
—
здесь толпу русских пи@арасов нагибает даже не чеченец, а всего лишь армянин, причём «физика» у армянина – так себе (удар не поставлен и бросковая техника слабовата), но для баранов и этого достаточно: чтобы быть твёрже жидкого дерьма – достаточно быть всего лишь глиной.
Наверное, кто-то, увидев подобное, возненавидит этого армянина (или вообще всех «черножопых»).
Но это только первая, самая простая фаза ненависти. Потом приходит понимание, что ни чеченцы, ни армяне, ни евреи, в сущности, не виноваты. Они делают с нами лишь то, что мы сами позволяем с собой делать.
А теперь ещё раз оцените глубину собственной мысли:
Думайте что делаете и изучайте историю. И отговорка,что надо выполнять приказ — это самоуспокоение, всегда есть выход отказаться от выполнения приказа,уйти так сказать в отставку.И если бы все ответственно подошли к решению судьбы Родины и подали бы в отставку,то никакой чеченской бойни бы не было.
Я благодарен чеченцам как учителям за преподанный урок. Они помогли мне увидеть моего истинного врага – трусливого барана и пи@араса, который прочно поселился в моей собственной голове.
А Вы продолжайте бороться с жидами и прочими «неистинными арийцами». Успехов Вам.
***
Будь русские мужчинами — никаких войск и не понадобилось бы. Население Чечни к 1990 году составляло примерно 1,3-1,4 млн. человек, из которых русских — 600-700 тысяч. В Грозном — около 470 тысяч жителей, из них русских — не менее 300 тысяч. В исконно казачьих районах — Наурском, Шелковском и Надтеречном — русских было около 70%. Мы на своей собственной земле слили противнику, уступающему нам в численности в два-три раза.
А когда вводили войска — спасать было практически уже некого.
***
Ельцин — аклаш этого сделать не мог, в вот еврей Березовский с компанией вполне. Да и факты его сотрудничества с чеченцами общеизвестны. Как говорил ДЕД — генералиссимуса пленили.
Это не оправдывает исполнителей. Оружие вайнахам раздавал не еврей Березовский, а русский Грачёв (между прочим — десантник, герой Афганистана). А вот когда к Рохлину притащились «правозащитники» и предложили сдаться чеченам под свои гарантии — Рохлин приказал поставить их раком и гнать пинками до передовых позиций. Так что не важно, пленили генералиссимуса или нет — страна жива до тех пор, пока жив её последний солдат.
***
прогноз для России на 2010 год от Гайдара.
Это чмо имеет непосредственное отношение к процессам, затронувшим и каждого из нас в частности, и всю нашу бывшую Страну в целом. Это с точки зрения «экономики».
Но у меня к нему есть вопросы и неэкономического характера. В январе 1995-го вышеозначенный господин в составе большой делегации «правозащитников» (руководитель — С.А. Ковалёв) приехал в Грозный уговаривать наших солдатиков сдаваться чеченцам под свои личные гарантии. Причём Гайдар светился в тактическом эфире как бы ещё не интенсивнее Ковалёва. Под «личные гарантии» Гайдара сдалось 72 человека. Впоследствии их изуродованные, со следами пыток, трупы, были найдены в районе консервного завода, Катаямы и пл. Минутка.
У этого Умного и Красивого руки в крови не по локоть, а по самые уши.
PS: Уважаемый Поручик, «мёртвые сраму не имут» — сказано о павших воинах, проигравших битву.”
В качестве комментария от себя приведу только одну басню С.Михалкова, написанную лет 60-65 назад:
Полкан и шавка
Косого по лесу гоняя,
Собаки — Шавка и Полкан —
Попали прямо в пасть к волкам, —
Им повстречалась волчья стая.
От страха Шавка вся дрожит:
«Полкаша… Некуда деваться…
Я чую смерть свою… Что будем делать?..» —
«Драться! —
Полкан в ответ ей говорит. —
Я на себя возьму того, что покрупнее,
А ты бери того, что рядом с ним».
И, до врага достав прыжком одним,
Вцепился храбрый пес зубами в волчью шею
И наземь Серого свалил, —
Но тут же сам растерзан был.
Что думать Шавке? Очередь за нею!
Тут Шавка взвизгнула и в ноги бух волкам:
«Голубчики мои! Не погубите!
Сродни ведь прихожусь я вам!
Вы на уши мои, на хвост мой посмотрите!
А чем не волчья шерсть на мне?
Сбылась мечта моя — попала я к родне!
Пошли за мной, я показать вам рада,
Где у реки пасется стадо…»
Вот волки двинулись за Шавкою гуськом,
Вначале лесом, после бережком,
Под стадо вышли, на хвосты присели,
Посовещалися на волчьем языке.
И от коров невдалеке
На всякий случай раньше Шавку съели.
Но сами тож не уцелели —
В жестокой схватке полегли:
Сторожевые псы то стадо стерегли
И ружья пастухи имели…
x x x
Сей басне не нужна мораль.
Мне жаль Полкана. Шавки мне не жаль!
Источники:
http://bulochnikov.livejournal.com/278791.html
http://kubanezz.livejournal.com/14355.html
www.perunica.ru
25 Лучших фильмов о Чеченской войне
Александра
Александра Николаевна, будучи в старческом возрасте, приезжает в Чечню чтобы навестить своего внука офицера российской армии. Ей приходится жить в условиях войны, она ходит на рынок, общается с местными жителями, и видит все ужасы войны своими глазами.
Блокпост
Фильм рассказывает о жизни блокпоста на Северном Кавказе. Молодые российские солдаты, которым на себе пришлось ощутить что такое война,
Война
Иван Ермаков российский военный попавший в чеченский плен. Однако после освобождения и возвращения домой, Иван понимает что общество не торопится его принимать. Тогда он решает вернуться в Чечню и разобраться с боевиками захватившими его в плен.
Война окончена. Забудьте…
Мать российского военного, совсем потеряла связь со своим сыном. Обеспокоившийся его судьбой, она решает отправиться в Чечню. Однако ее сын возвращается, но оказывается что он дезертировал и вскоре за ним приходят.
Грозовые ворота
У молодого парня Константина Ветрова есть все. Он сын богатых родителей и ему светит светлое будущее. Однако Константин решает самостоятельно пройти школу жизни и уходит в армию, откуда попадает в Чечню. Под командованием старшего лейтенанта Алексея Доронина, ему предстоит сойтись в бою с боевиками на горной высоте.
Живой
Кир вернувшийся с чеченской войны солдат. На войне он потерял ногу и друзей, которые пожертвовали собой ради друга. Но на гражданке ему сложно найти себя, сложно адаптироваться к обыденной жизни и сложнее всего простить себя за гибель друзей.
Кавказская рулетка
В поезде встречаются Анна, девушка снайпер работающая на боевиков и Мария, ее сын находится в чеченском плене. Мария просит Анну вернуться и помочь освободить из плена ее сына.
Кавказский пленник
В горном ауле, у боевика Абдул-Мурата, в плену находится двое российских солдат. Между тем сын Абдул-Мурата тоже находится в плену. Он хочет организовать обмен. Между тем, его дочь Дина, привязывается к пленнику.
Личный номер
Майор Смолин, чеченец Умар и британская журналистка Кетри Стоун, ввязываются в водоворот событий в которых им предстоит противостоять террористической организации и предотвратить крупный терракт.
Марш славянки
Светлана является матерью российского солдата находящегося в Чечне. После его звонка она чувствует что ее сын угодил в беду и решает сама отправиться в район боевых действий. Ее сына спасает и дает приют женщина, похоронившая сына наркомана. Светлане нужно вернут сына домой, но сделать это будет непросто.
Марш бросок
Детдомовец Александр, стремится попасть в Чечню в район боевых действий. Он смел, силен и не изменяет своим принципам. Пройдя все испытания, он находит свою любовь и семью где ему всегда рады.
Мужская работа
Друзья прошедшие Афган, снова встречаются на поле боя, но на этот раз по разные стороны барикад.
Пленный
В плен российским войскам попадает чеченский боевик Джамал. Парень не похож на боевика и вызывает симпатию у российского солдата Рубахина. Впереди ждет обмен военнопленными, но все ли пойдет как задумано…
Поиск
Фильм рассказывает о судьбе российского парня, у которого нашли касяк и чтобы не сесть, ему пришлось идти в армию, а оттуда он попадает в Чечню. И чеченского мальчика, который потерял своих родных.
Прокляты и забыты
Документальный фильм, который рассказывает как все было на самом деле. Пока одни праздновали Новый Год отдыхая в клубах, другие умирали забытыми и ненужными своему государству. В фильме проявлен весь ужас этой войны, трупы и разрушенные дома. В процессе съемок, режиссер Сергей Говорухин, лишился ноги.
Прорыв
Российская разведка натыкается на небольшую группу боевиков. Но вскоре становится ясно что это лишь маленькая часть от двухтысячного войска, целью которого захват дагестанских территорий. Подкрепление не близко и придется противостоять боевикам с куда меньшими силами.
Русская жертва
Картина повествует о жертве и подвиге псковских десантников.
Спецназ (сериал)
Сериал рассказывает о российском спецназе и его борьбе с чеченскими боевиками.
Три товарища
Документальный фильм рассказывающий о матерях ищущих своих сыновей, о гражданских прячущихся в подвалах Грозного, о постоянной стрельбе и бомбежке.
Убойная сила 3
Полюбившиеся многим герои попадают в чеченское отделение милиции. Война близится к завершению, но она еще незакончилась. Героям предстоит распутать сложный клубок подстав и найти предателя.
Честь имею
Фильм о подвигах капитана Числова. Он настоящий матерый волк войны. У него нет не семьи, не дома. Его предают, однако он продолжает достойно нести звание офицера российской федерации.
Чеченский капкан
Документальный фильм повествующий о причинах и истории этой бессмысленной войны. В течении 5 серий, вы пройдете все этапы от 1989 года и назревания конфликта, до 2000.
Чистилище
Этот фильм отличается от всех. Он лишен Ура-патриотизма и в нем нет пафосного повествования о героизме. Фильм снял Алексей Невзоров, который своими глазами видел капкан майкопской бригады.
В Чистилище вы увидите войну такой, какой она была на самом деле. Вы увидите простых парней, которых предало государство и отправило на смерть.
Возможно вам будет интересно почитать
None
sovet-kak.ru
Лучшие фильмы о чеченской войне
СЮЖЕТ:Чечня, лето 2001 года. Находясь в плену у полевого командира Аслана Гугаева (Георгий Гургулия), Иван Ермаков (Алексей Чадов) и ещё один срочник, Федя, исполняют обязанности домашних рабов. Ивана также используют как специалиста по связи (Аслан активно пользуется спутниковым телефоном и Интернетом, а Иван до армии закончил компьютерную школу у себя на родине — в Тобольске). Однажды в плен к Аслану попадает английский актёр Джон Бойл (Иэн Келли) и его невеста Маргарет Майклсон (Ингеборга Дапкунайте). Через какое-то время Ивана, Федю и англичан перевозят в другой аул и сажают в зиндан, где уже находится капитан Медведев (Сергей Бодров) — парализованный в результате ранения.
Аслан отпускает Джона для того, чтобы он собрал 2 миллиона фунтов стерлингов для выкупа Маргарет, а с Джоном — Ивана и Федю, поскольку за них никто не даёт выкуп, и они — не контрактники, а призывники.
Усилия Джона по сбору денег безуспешны, однако одна из английских телекомпаний оказывает ему финансовую помощь (200 тыс. фунтов стерлингов) в обмен на детальную видеосъёмку операции. В Москве Джон также натыкается на полное безразличие военных чиновников и принимает решение попросить Ивана оказать ему помощь в освобождении Маргарет.
Жизнь Ивана в Тобольске не заладилась: он не может адаптироваться к мирной жизни и его не берут на квалифицированную работу, опасаясь неуравновешенной психики после чеченского плена. Поэтому, когда Джон приезжает в Тобольск, Иван, за вознаграждение, соглашается на поездку в Чечню. Проехав через Москву и Владикавказ, Иван и Джон скрытно проникают в Чечню, по пути захватывая внедорожник с большим количеством оружия в багажнике. Захватив в плен местного жителя, Руслана Шамаева (Эвклид Кюрдзидис), Иван находит путь к аулу Гугаева. Дождавшись отъезда большой группы боевиков, Иван, Джон и Руслан нападают на аул. Расстреляв охрану из захваченного ранее на дороге оружия, они обнаруживают, что Маргарет уже изнасилована боевиками. Джон в ярости убивает Гугаева, усложнив ситуацию: Гугаев нужен был Ивану живым как заложник.
Боевики Гугаева организовывают обстрел аула и погоню, но группа беглецов спасается на самодельном плоту и занимает оборону в старинной крепостной башне. С помощью спутникового телефона, взятого у Аслана, Медведев через свои старые связи организовывает поддержку со стороны ВВС: вертолёты уничтожают боевиков и доставляют Медведева с остальными на военную базу.
Джон отдаёт Ивану заработанные им деньги, из которых тот отдаёт Руслану тысячу фунтов. Оставшиеся деньги Иван позже передаст капитану Медведеву на лечение.
Фильм завершается краткими комментариями Ивана, что Маргарет не вышла замуж за Джона. Сам Джон, постоянно снимавший на видеокамеру свой путь, выпустил фильм и книгу под названием «Моя жизнь в России», заработав большие деньги. После выхода его фильма Иван попал под суд за убийство «мирных жителей Российской Федерации». Руслан, переехавший в Москву, дал показания против Ивана. Единственный, кто заступается за Ивана — капитан Медведев. Все повествование ведётся от лица Ивана, дающего интервью журналисту, находясь в следственном изоляторе. Фильм завершается словами Ивана, что «было бы прикольно посмотреть фильм» Бойла.
fishki.net